Виталий Гладкий - Убить зверя

Лифт, тихо шурша и поскрипывая, поднялся к кабинету вора "в законе". В коттедже было пять этажей, из них два – под землей. Лифт до конца не опускался, потому что самый нижний подвальный этаж, разбитый на отсеки, являлся хорошо замаскированным тайным бункером, где Базуль хранил деньги и другие ценности; отсюда начинался и подземный ход.

Свой кабинет Базуль любил. Он был огромным и занимал большую часть второго этажа. Отделанный ценными породами дерева, обставленный очень дорогой офисной мебелью – не модерновой итальянской, слепленной на живую нитку из фанерованной деревостружечной плиты, а массивной, солидной, изготовленной за границей по спецзаказу, с резьбой и инкрустациями – кабинет грел его душу и добавлял значимости. Сидя в кожаном кресле с высокой спинкой, Базуль, насквозь прагматик и циник, нередко предавался мечтаниям – будто ему было не шестьдесят с хвостиком, а по крайней мере шестнадцать. Ему представлялось, что он достиг вершины власти, и шестерки с депутатскими значками и министерскими портфелями ждут в приемной, потея от страха и раболепия. Под окнами стоит караул, но не тот, в ватниках и с автоматами наизготовку, к которому он привык в зоне усиленного режима, а в парадной форме, с аксельбантами и хромированными карабинами, и чтобы старшой с саблей… блеск!

Власти у него и теперь хватало. Денег тоже. Уважение? На кой оно ему? Можно подумать, что государственные мужи пользуются любовью и почтением сограждан. Они только делают вид, выпендриваясь перед телекамерами, будто выступают от имени народа, не чающего в них души. Никому они не нужны и людям мочиться на них с высокой колокольни. Только абсолютный идиот может думать поиному. А при всем том, паханов от политики дураками назвать никак нельзя.

На самом деле крохотным и закрытым мирком власть имущих правят деньги. И страх. Но какой-нибудь большой начальник боится скорее не за свою жизнь, а за то, что он плохо сыграет или вообще провалит свою роль, и его же бывшие подчиненные будут смеяться над ним и плевать ему на лысину.

В последние два-три года Базуль не находил себе места от червя, пожирающего остатки здравого смысла.

Он копошился где-то внутри черепной коробки, лишая покоя и уверенности в себе. А все началось с одного сна, который потом повторялся в разных вариациях много раз.

Ему приснилась тайга. Странная какая-то, не похожая на ту, что он помнил: низкие багровые тучи, черные листья на деревьях, а на болотцах вместо воды лед. И это летом – он почему-то был уверен, что на дворе июль. Тайга безмолвна и неподвижна, будто нарисована. Ни единого звука или шороха. Но впечатление нереальности происходящего обманчиво; он знал, что убегает, как это было не раз во время "ходок" в зону, но по его следу идут не лагерные попки, [3]а какое-то чудовище, ужас в рафинированном виде во плоти. Он бежит изо всех сил – даже не бежит, а летит, едва касаясь босыми ногами обжигающехолодной ледяной корки и почему-то покрытых колючками болотных кочек – однако страшилище за спиной настигает его медленно и неотвратимо. Он пытается закричать, позвать на помощь, хотя ему понятно, что это глупо – кого встретишь в таежной глухомани? – но язык не слушается, а вылетающие изо рта бессмысленные звуки тут же тают, растворяясь в недвижимом и вязком, как патока, воздухе. Вот он уже слышит зловонное дыхание чудовища за плечами и в отчаянии делает рывок на пределе сил. Но ноги не слушаются, они будто ватные, и тогда ему почему-то приходят на память детские сны, в которых он летал.

Взмолившись неизвестно кому, он подпрыгивает вверх и – о благословенное чудо! – начинает парить над тайгой, поднимаясь все выше и выше. Однако радость избавления длится недолго: скорость подъема резко уменьшается, он зависает в сотне метров над землей, а затем стремительно падает. И теперь навстречу ему летят уже не кудрявые и с виду мягкие шапки деревьев, а остроконечные скалы. Но даже не их он боится, а того мутно-серого завихрения, что ждет его внизу. Там, в глубине воздушного омута, чернеет голова чудовища с раскрытой пастью; вот оно показало огромные клыки… земля все ближе и ближе… воздух вдруг становится горячим, будто от костра… чувствуя, как внутри закипает кровь и начинает рваться от невыносимого ужаса сердце, он кричит, и этот вопль наконец пробивает плотный воздушный заслон и небесным громом звучит над скалами, руша их и кроша в пыль. И это было последним, что привиделось ему в кошмарном сне…