Сергей Алексеев - Удар «Молнии»

— И ты выкладывай оружие, — успокоившись, проговорил Саня, толкая в бок Анатолия Ивановича. — Тоже поедешь к матери.

Снайпер вопросительно посмотрел на Головерова, дернул плечами.

— Ты же обещал, Глеб… В спецподразделение…

— Из моего рюкзака тоже достань и — в кучу.

— Ты же обещал…

— Обещал — сделаю! И найду, когда понадобится. Выполняй приказ!

Анатолий Иванович направился к «Москвичу», неторопясь открыл дверцу, подвинул ногой связанного и пришедшего в чувство водителя фургона и принялся выбрасывать рюкзаки на землю.

Головеров помог Грязеву втолкнуть забинтованную ногу в ботинок.

— С кем нас спутали?

— Ни с кем, — просто ответил Саня. — Получили приказ уничтожить группу чеченских террористов, перешедших ночью на территорию Краснодарского края.

— Так все-таки, с чеченцами?

— Нет, в приказе значилось, что все четверо — русские, могут выдавать себя за офицеров спецподразделения «Молния».

— Откуда у них такая информация? Слишком оперативно, — не поверил Глеб. — Ну, немного подшумели на границе… В остальном шли чисто. Что это за команда? — он показал головой на трассу.

— Команда — ерунда, сборная солянка. Спросил бы лучше, откуда приказ. А приказ — из нашей конторы, то бишь, из Москвы. Вот это оперативность!

— А они — не того? — Головеров снова кивнул на дорогу. — Не врут?

— Нет, не того… Почему и кинулись исполнять, более полусотни народу на ноги подняли. Трупы следовало доставить в Москву, как секретный груз.

— Уважают…

— Не то слово… Особенно зауважали, когда мы их группу захвата взяли в заложники. Только после этого пришло им в голову: чего это «чеченские террористы» не отстреливаются?

— Да, еще и пляшут под огнем! Умные, однако!.. Все равно не врублюсь, как вычислили. — Глеб закончил перевязку. — За нашим движением контроля не было, гарантия. Ни в Чечне, ни здесь.

Солдатики разоружались — выкладывали на траву оружие и боеприпасы, двигались нехотя и виновато. Головеров бросил в их сторону короткий взгляд, но Грязев заметил это, мотнул головой:

— Не они, исключено. Полагаю, спутник повесили, с системой слежения и идентификации объектов. Почему так оперативно Москва и сработала.

— Что сказать? Умеют и наши, когда захотят!

— Когда сильно захотят, — поправил Грязев. — И не наши…

— А чей конкретно был приказ? — вцепился Глеб.

— Вот это нам и предстоит выяснить. Полковник Сыч там уже ищет, но никаких концов. Так что работа у нас в Москве будет…

Саня отбил чечетку, посмотрел на ботинки.

— Ничего, дойдем до Берлина, как говаривали в старину!

Головеров посмотрел в небо, ощутил на себе чужой пристальный взгляд и натянул до глаз вязаный подшлемник. Тем временем Анатолий Иванович украдкой огладил, обласкал рукой собранный «винторез», затем демонстративно вставил его в фаркоп грузовика и налег всем телом, пытаясь загнуть вязкую, но прочную сталь ствола…

К своему дому Глеб подходил без всякой осторожности, напрямую, глядя вперед, а не по сторонам, как полагалось бы. С улицы посмотрел на свои окна — зашторено, ни щелочки…

На двери подъезда оказался новый кодовый замок, в общем-то, пустяк для опытных глаз и рук, однако провозился с ним минуту, внезапно ощутив волнение. На площадке и лестнице сделали ремонт в его отсутствие, сменили колер стен и вроде бы запах стал другой… Он остановился перед дверью «мягкой игрушки» и тоже не узнал ее — стальная, с сейфовым замком и кнопки звонка вообще нет, что и удержало его от немедленного визита. Да и час был неподходящий — пять вечера…

Глеб поднялся на второй этаж и самоуверенно хмыкнул: судя по всему, юный участковый не занял квартиру и не прописался. Иначе бы сменил замки. В передней было все так, как оставлял — чисто, прибрано, только все покрыто слоем пыли. Но не взирая на нее, он все-таки прошел на цыпочках, заглянул в комнату, потом на кухню — пусто. И пусто было все эти два года, никто здесь не жил, не передвигал предметов, не убирался и потому вездесущая пыль лежала даже на ручках водопроводного крана.

Он раздвинул шторы — стекла пропыленные, в потеках, так что весь мир за окном живет словно в сумерках.

А ведь оставлял ключи «кукле Барби». Почему она не захотела жить здесь, рядом со своей фабрикой и с «мягкой игрушкой»?..

Головеров побродил по квартире, заглянул в каждый угол, все еще тешась подспудно мыслью, что дома кто-то должен быть, но так никого и не обнаружив, лег на диван. Внизу тоже была полная тишина…