Сергей Алексеев - Удар «Молнии»

Но в ее глазах он в первый раз увидел промелькнувшую радость.

— Спасибо, — по-турецки сказала она старухе, указала на Саню. — Мой муж! Спасибо!

Турчанка что-то еще потараторила, указывая то на живот Вали-Ларисы, то на переметные сумы и ушла, не взглянув на Саню.

— Что с тобой? — спросил он, присаживаясь возле, — мимо шли люди, задевали, толкали его в спину.

— Все в порядке, — слабо проговорила она. — Тепловой удар, перегрелась…

— Неправда! Тебя ударили? Упала?..

— Нет-нет! Все хорошо, милый.

— А почему перевязан живот?

— Чтобы легче дышать на жаре, такой обычай… — солгала она. — Сейчас я встану. И пойду.

И тут до него дошло. Ожгло будто порохом от выстрела в упор.

— Ты… беременна? Ты забеременела?!

Валя-Лариса промолчала, отвернулась. Саня взял ее голову, повернул к себе — она закрыла глаза, из-под сжатых выпуклых век потекли слезы.

— Что же ты молчала? — теряясь в неопределенных чувствах, пролепетал он. — Могла бы сказать…

— Зачем? — Она попыталась встать на ноги, держась за стену. Саня запоздало помог. — Пойдем, мне уже хорошо.

Она потянулась за переметными сумами и даже намеревалась сделать рывок, чтобы забросить на плечо. Грязев отнял ношу:

— Тебе нельзя поднимать тяжести! Ты что?..

— Можно, — упрямо проговорила она. — Даже нужно. Дай мне! Дай!

— Не дам! И не скандаль на базаре, — по привычке сделал он нравоучение. — Женщинам не позволено скандалить…

Валя-Лариса сощурилась, убирая волосы, усмехнулась бледными губами.

— Пожалел? Пожалел, да? Спасибо, о, превосходный муж. О, мой благодетель!

В глазах ее отметилась только боль и горькая, тусклая усмешка — злости как ни бывало…

— Отдай мне сумки! — потребовала она, — Мне нужно таскать тяжести. Чем тяжелее, тем лучше. Здесь тебе не Россия. Нет больниц, где делают аборты.

— Ты что? — как-то туповато и обескураженно спросил Саня. — Тебе не нужен ребенок? Ты хочешь… аборт?

— А тебе он нужен? — со скрытой тоской спросила Валя-Лариса. — О чем ты говоришь? Какой к черту!..

— Но я — муж! — заявил он. — Следовало бы спросить меня!

— Спросить? — Она попыталась рассмеяться — не получилось, болел живот. — Тебя женили на мне — не спросили… Муж! Объелся груш…

Саня забросил сумы на плечо, взял ее за руку, как берут невольниц, и повел сквозь толпу к машине, оставленной на стоянке. Там усадил жену на заднее сиденье, включил кондиционер. Пока шел, был полон мыслей и слов, но тут сидел рядом и не знал, что сказать. Валя-Лариса откинулась на спинку, вытянула ноги и замерла, положив руки на свой, еще никак не выделявшийся живот.

— Сколько месяцев уже? — наконец спросил Саня.

— Кажется, два, — не сразу ответила она. — Или около этого… Еще не поздно.

На короткий миг он подумал, что ее беременность — провокация, попытка таким образом оставить его в центре, продиктованная Бауди, однако он тут же открестился от этой мысли: привыкший к постоянному контролю за обстановкой разум уже замыкался на подозрительности и фантазировал черт знает что. Будь так, она бы не старалась избавиться от беременности, напротив, давно бы и с радостью сообщила об этом.

— Почему ты не хочешь ребенка? — спросил Саня. — Боишься потерять свою… работу?

— Детей рожают от любви, — просто сказала Валя-Лариса.

— А ты еще можешь это делать? Способна на такие чувства?

Наверное, ей было нечего ответить, а возможно, она не хотела говорить с ним о том, о чем не сказано было ни слова ни в инструкциях, ни в контракте. Ее беременность сейчас становилась лишней обузой, усложнением обстоятельств выхода из игры, и следовало бы, наоборот, поддакивать ей, поощрять намерения… Но не поворачивался язык: это была первая женщина в мире, которая зачала от него. И вместе с этим как бы зачала в нем отцовские чувства, ибо он испытывал желание и стремление защитить еще не родившееся дитя.

— Нужно найти врача в Култалане, который бы взялся сделать аборт, — трезвеющим голосом произнесла она — в прохладной машине ей стало лучше. — Желательно сегодня.

— С этими вопросами обращайся к Бауди, — резковато ответил Саня. — Он — твой покровитель, твоя «подружка»-наперсница.

— Бауди ничего не должен знать! — предупредила Валя-Лариса.

— Понял. В контракте есть условие — не беременеть. Так?

Это было так, потому что она промолчала, прикусила губу, наверное, от боли. Перетерпела, повторила еще раз:

— Сегодня желательно… обязательно нужно врача.

— Почему именно сегодня?