Александр Тамоников - Архив смертников

Поворот между очагом культуры, на дверях которого еще развевались немецкие листовки, и «временно закрытой» фабрикой — и грузовик вышел на щебеночную дорогу. Броневик, несущийся от комендатуры, уже врывался на Рассветную. Монотонными очередями постукивал пулемет. Пули выбивали камни из дорожного покрытия, били недобитые стекла в домах граждан. За броневиком мельтешили фары мотоциклов.

— Ненавижу! — вдруг воскликнула Эмма, высунулась из окна и открыла огонь из немецкого «МР-40». Она ругалась непечатными словами и спешила опустошить автомат.

Алексей схватил ее за шиворот, рывком вернул в кабину и прорычал прямо ей в лицо:

— Не сходи с ума! От твоей потешной стрельбы фрицы от хохота помирают! Успокойся, это война, на ней убивают!

— Да что ты понимаешь! — Эти люди — мои друзья, мои верные и настоящие друзья! Что ты можешь об этом знать — черствый, бездушный капитанишка?!

Он рассвирепел, хотел, было, отхлестать ее по щекам, но вместо этого со всей силой треснул ладонью по рабочей панели. Она отпрянула от него, закрыла лицо руками. Звякнул автомат, упав на колени.

Город оборвался резко, никаких предместий, пригородных поселений. В свете фар приближалась развилка. Направо грунтовка, налево щебенка…

— Открой глаза, девонька! — крикнул Алексей. — Куда ведут дороги?

— Щебенка — на карьер, — буркнула Эмма, — а другая — не знаю, в какую-то деревню…

Это был шанс. Дорога петляла, плотные заросли мешали противнику отслеживать габаритные огни. Пусть гадают, на какую дорогу они свернули. Он покатил влево. Огромные булыжники вдоль обочин, отвесные кюветы… В свете фар мелькал бревенчатый настил, сомнительной прочности перила — мостик, отнюдь не через бурные воды, просто овраг, по дну которого на заре Советской власти, возможно, что-то и текло… Машина прогремела по мосткам — и снова ощущение, что дорога куда-то проваливается. Она уходила вниз, петляла, как горный серпантин. Слева, справа возвышались невнятные горы. Какие-то отвалы, рукотворные насыпи… Каменистое дорожное покрытие заросло чертополохом, в отдельных местах он вставал кустистыми зарослями, кустарник буквально проглатывал машину. На востоке проявлялись какие-то строения — карьерная администрация, мастерские или что-то в этом роде. От основной дороги под острым углом отпочковывалась второстепенная, убегала вниз. Теперь Алексей понял: они ехали краем котлована, в котором несколько ярусов-террас. Своеобразный амфитеатр, что внизу, не разглядеть. Поздно дошло, что они в западне, причем он сам в нее забрался! Фары вырывали из мрака каменные стены — угловатые, зазубренные. Продавленная колея под колесами. Слева в стене — глубокие ниши, видимо, технологические полости. В одной находилось что-то вроде трансформаторной будки, опутанной обрывками проводов. В соседней — строение, раздавленное сходом щебня. Мостки, монолитные отвесные стены. Огромный козырек над головой, с которого свешивались пучки травы. Под него Алексей и повел машину, подъехал к самому краю обрыва, чтобы выбрать максимальный радиус поворота, стал заезжать под кручу и не убирал ногу с педали, пока не уперся радиатором в скалу. Выключил двигатель, перевел дыхание и покосился через правое плечо. Эмма вздрагивала, шмыгала носом. Он нашел ее руку, погладил — она была холодна, как лед — и тихо сказал:

— Выходим из машины. Если накроют, убегаем дальше по террасе, будем отстреливаться до последнего.

Они сидели на камнях, Алексей как-то машинально приобнял девушку, чтобы не чувствовала себя совсем одинокой. Вечер был тих и пока не прохладен. Птицы в лесу перестали петь. Иногда с горы срывались отдельные камни, падали, постукивая, по крутым склонам. Рев моторов становился явственнее, машины барражировали где-то верхом, искали архив, пропавший вместе с советскими диверсантами. Одно из транспортных средств остановилось, донеслась каркающая немецкая речь. Офицер приказывал солдатам хорошенько осмотреться, облазить все кусты, ведь не могли же они сквозь землю провалиться! Алексей нервно сжимал цевье автомата, в котором почти ничего не осталось, прислушивался.

Поиски не принесли успеха, солдаты расселись по машинам, снова зарычали моторы, потом стало тихо. У немцев не было ни сил, ни времени щепетильно обыскивать окрестности Калачана. Они не знали даже, на какую дорогу свернули беглецы.

— Ты в порядке? — спросил Алексей, повернувшись к Эмме.

Она отрывисто кивнула, с шумом выпустила воздух. Он поднялся, пересек террасу, глянул вниз. И тут же попятился. Они находились на втором от вершины ярусе огромного карьерного котлована. В прежние годы здесь была серьезная выработка, щебень добывали десятками тонн. Крутой каменистый склон, внизу еще один выступ — вполне достаточный для проезда карьерной техники — и отвесные стены до самого дна. На дне котлована возвышались горы щебня, заросшие сорняками, разрушенные конвейерные ленты, остатки оборудования. Терраса, на которой они находились, по спирали сбегала вниз. В принципе, он мог бы развернуться, чтобы выехать в обратном направлении. Но не сегодня. От добра добра не ищут. Отправятся в путь на ночь глядя — далеко не уедут. Нужно набраться терпения, навоевались уже…