Александр Тамоников: Архив смертников

Дождь все-таки пошел — холодный, «долгоиграющий», молотил по щебню проезжей части, по герметичной будке самой популярной в вермахте трехтонной машины. Усилился ветер, налетал порывами, сносил потоки воды. В убежище было сухо. Алексей несколько раз просыпался. Эмма лежала рядом, от нее исходило тепло. Он засыпал с приятной мыслью, что надо бы продолжить знакомство, что зря он ее подозревал в какой-то двойной игре, что это просто распалившаяся фантазия…

Под утро он спал, как хорек, разметавшись по брезенту. Надо было проснуться, но не мог, это было выше его сил. Каким-то краем сознания он понимал, что остался один, девушка удалилась, он слышал, как хрустит гравий под ногами. Что-то звякнуло. Скрипнула железная подножка.

Он просыпался мучительно долго. Рано еще, рассвет едва серебрился. Словно из потустороннего мира доносилась глухая канонада — советские войска перешли в наступление и успешно выбивали немцев из Калачана…

Завелся двигатель — тяжело, с пробуксовкой, прерывисто застучал.

Алексей резко сел, нащупывая автомат и судорожно протирая глаза свободной рукой. Что за безумие? Светлое время суток благополучно стартовало. Дождь прекратился, солнце готовилось выглянуть из-за горизонта. Дверь кабины со стороны водителя оставалась распахнута. Эмма с растрепанными волосами спрыгнула с подножки, испуганно глянула в его сторону. Мозги работали отвратительно! Что она делала? Завела двигатель, он сам оставил ключ на приборной панели. Сняла ручник, рычаг — в нейтральное положение, а машина находилась фактически на горке, проезжая часть была наклонена к обрыву. Немного, почти незаметно, но все же… Бензобак был открыт, из него торчал огрызок тряпки, смоченной горючим. Она метнулась к бензобаку, щелкнула зажигалка, которую Алексей по недомыслию оставил в бардачке…

— Остановись, дура, ты что делаешь?! — вскакивая, крикнул он.

Поздно, тяжелая машина уже начала движение вниз! Горела ветошь, торчащая из бензобака. Алексей метнулся к кабине, но споткнулся, упал. Пока поднимался, задние колеса уже нырнули в обрыв, за ними передние. Взметнулся капот. Вот хоть не просыпайся, ей-богу! Зрелище эффектное — дальше некуда! Он прыжками достиг обрыва, растерянно смотрел, как машина падает вниз. Неторопливо, как в замедленной съемке. Стена внизу была не вполне отвесная, имела градус наклона. Машина ударилась в склон задним бортом, перевернулась, открыв на обозрение все четыре колеса, и рухнула на ближайшую террасу. Но падение на этом не завершилось. Она опять перевернулась, полетела дальше, а вот дальше стена была отвесная! С упавшим сердцем Алексей наблюдал, как она делает кувырок за кувырком, как отваливается кабина, отлетают рессоры вместе с колесными парами. Удар о каменное днище карьера был не менее впечатляющим. Словно земля вздрогнула. Горящее горючее расплескалось не полностью, что-то осталось в бензобаке. Последовал оглушительный взрыв — огненный столб метнулся в небо. Кузов и будку охватило сильное пламя. Оно бушевало секунд пятнадцать, сжирая все, что находилось внутри, потом пошло на убыль. Он зачарованно смотрел на это безумие, не мог оторвать взгляд. По мере уменьшения пламени уплотнялся дым. Сначала серый, он начал постепенно чернеть, рос клубами, словно из дымовой шашки…

Алексей вышел из ступора, повернулся. Эмма, с растрепанными волосами, исподлобья смотрела на него, сжимая худыми руками «МР-40». Хорошенькое личико искажала усмешка. Глаза смотрели с сарказмом, хотя и было в них что-то печальное. Они разглядывали друг друга не меньше минуты. Чего он только не увидел в этих глазах!

— Макаров, прости… — Голос ее дрожал. — В этом нет ничего личного, я была обязана это сделать… Я понимаю, как это выглядит… В общем, мне очень жаль, что так получилось… Я должна была выполнить свою миссию… Поверь, мне тоже очень непросто…

— Автомат опусти, — сказал он.

— Не опущу, Макаров…

— Ладно, держи, но у тебя все равно нет патронов.

Она не поверила, вытащила магазин. Лицо скукожилось, окончательно посерело.

— Тогда и ты свой опусти. У тебя тоже нет патронов… я проверяла.

— Один есть — в стволе. Не веришь? Дело хозяйское. Ничего не хочешь рассказать? Думаю, о службе в Отделе контрразведки НКВД товарища Юхимовича стоит забыть, верно? Ты никогда там не служила.

— Не служила. — Эмма глубоко вздохнула и выпрямила спину. — Я все это выдумала. Но я действительно член партизанского отряда Василия Петровича Гриневского, и парни, что были со мной, — тоже. Отряд действует на севере Белоруссии под Ежевицей — на расстоянии дневного перехода от места, где мы сейчас находимся.