Сергей Зверев - Минный дрейф

– Хорошо, что хоть водичка теплая, – все еще бодрился Полундра, – не замерзнешь, – он пошевелил под водой ластами, – отсидимся. Командир на берегу через двадцать минут забьет тревогу, спустится, по шнурочку нас найдет, откопает. Не сам, так наши люди помогут, – убеждал себя Сергей, прекрасно осознавая, что – да, через двадцать пять минут Геннадий Геннадьевич обнаружит обвал, но вот что откопает… Один он тут будет ковыряться невесть сколько времени, пусть даже и лопатой, а подмога прибудет никак не раньше чем через час-полтора. Значит, на все про все уйдет часа два, а у Полундры в запасе было минут сорок. Сергей лихорадочно соображал, что бы такое предпринять для своего освобождения, но ничего придумать не мог. Он сам залез в этот мешок. Вернее, кто-то совершенно определенно знал, что Полундра полезет в этот кварцевый мешок, дождался, когда аквалангист в него заберется, а потом хладнокровно и очень тщательно завязал у этого мешка горловину…

– Найду эту падлу, – скрипнул зубами Полундра, – и убью. Лично!

Оставшись в лагере исполнять обязанности старшего, Геннадий Геннадьевич тут же принялся хозяйничать. Для начала необходимо соблюсти конспирацию и показать затаившимся по берегам многочисленным рыболовам, что он – тоже из их когорты. Поэтому капитан третьего ранга взял в руки несколько спиннингов и спустился к реке. Там он немного поколдовал с наживкой и забросил удочки, расставив их на значительном расстоянии друг от друга, так, чтобы течением не могло спутать лески. Проделывая эту операцию, Геннадий Геннадьевич успел хорошо рассмотреть и то место, откуда двое его подчиненных должны были начать обследование саблинских катакомб. Все вокруг тихо, ничего подозрительного, лодка спокойно покачивалась именно там, где ей и положено было быть.

Продефилировав минут десять по открытому берегу, Малиновский решил, что уже вполне достаточно «засветился» в роли азартного рыбака, для вящей убедительности приветливо помахал рукой неизвестному знакомому и, незаметно исчезнув за кустами, направился в сторону лагеря.

Первым делом он со всей тщательностью и щепетильностью проверил свои и пару запасных аквалангов, убедился, что баллоны полностью заполнены азотно-гелиевой смесью и готовы к погружению. Еще раз по отработанной годами привычке основательно осмотрел гидрокостюмы, ласты, маски, оружие, подводные фонари и прочую необходимую при погружении мелочь, удовлетворенно буркнул: «Отлично», – и вышел из палатки, спрятав ее содержимое от любопытных глаз за плотным замком-«молнией».

Времени у Геннадия Геннадьевича было не менее двух часов, и старый морской волк с удовольствием принялся за стряпню.

За последние годы капитану третьего ранга Малиновскому редко удавалось отдохнуть на природе. Жил он с семьей в живописных деревенских краях, служил там же – на базе подготовки боевых пловцов ВМФ России. Получалось как в той поговорке – сапожник без сапог. Живешь на природе, а насладиться-то ею и некогда: днем – служба, вечером – семья. Это как в Сочи, например, можно безошибочно определить, кто коренной житель, а кто приезжий. Если белый – значит, сочинец, если загорелый – значит, отдыхающий.

Впрочем, нынешнюю рыбалку тоже никак нельзя было назвать «отдыхом», но Геннадий Геннадьевич умел ценить и распределять время, выкраивая минуты для маленьких радостей.

Малиновский покрутил настройку радиоприемника, нашел нужную волну и под ностальгические мелодии ушедшего вместе с его юностью века соорудил из прутьев небольшой веник и занялся приборкой. Времени это заняло немного, и, закончив дело, капитан третьего ранга снова спустился к реке, изображая озабоченного рыбака. К вящему его удивлению на всех трех удочках оказалась пойманная рыба.

– Надо будет как-нибудь сюда с шурином приехать, – удивленно пробормотал Геннадий Геннадьевич. – Надо же, какой клев! Бедолага с ума сойдет от радости. Не поверит. – Малиновский поменял наживку и снова закинул удочки. Но возвращаться не спешил. Коль уж у рыбы пошел такой жор, то почему бы минут за десять не надергать на обед десяток-другой свежей рыбешки?

– Заодно и конспирацию соблюдем, – справедливо рассудил капитан третьего ранга, снимая с крючка очередного подлещика и отправляя его в ведерко.

Спустя пятнадцать минут Геннадий Геннадьевич вернулся к бивуаку и принялся за стряпню. Хоть он и считал себя никудышным коком, но уху сочинить мог, а макароны по-флотски – подавно, была бы тушенка. Обложившись пакетиками со всевозможными специями, потому что, как считал Малиновский, главное в поварском искусстве – соблюсти пропорции различных приправ, капитан третьего ранга повесил над кострищем котелок, залил водичку и принялся чистить свой утренний улов, насвистывая мотивчики знакомых мелодий.