Сергей Зверев - Минный дрейф

– Ну, и куда же он, по-твоему, девался, твой Свиристелкин? – Участковый выходил на финишную прямую, желая поскорее закончить бессмысленный допрос.

– Не знаю, – пьяно качнул головой зверовод.

– Слушай, Анатольевич, – примирительно сказал милиционер, – может, ты не ту пещеру показал?

– Как не ту? – встрепенулся Дмитрий Анатольевич. – Что я, совсем уже, что ли?

– Может, и совсем. – Михальчук захлопнул блокнот и сунул его в карман кителя, давая понять, что беседа подошла к концу. – Труп-то мы искали?

– Искали.

– Нашли?

– Нет, – согласно кивнул головой Глазычев.

– То-то и оно, что нет. – Милиционер встал из-за стола. – Пить меньше надо. Сегодня тебе труп пригрезился, завтра – лох-несское чудовище померещится…

– Слушай, лейтенант, – встрепенулся Дмитрий Анатольевич, озаренный яркой вспышкой временного прозрения, – а может, пока я на свою ферму бежал да от проклятого кота улепетывал, труп течением куда отнесло? Может такое быть? – уцепился за здравый довод зверовод, которому никак не хотелось оставаться один на один с зеленым змием.

– Может, – неохотно согласился милиционер.

– Вот! – обрадовался хозяин зверофермы. – И я говорю, что может. Мы же там в темноте фонариками посветили, и – все. А много ли при фонарике увидишь?

– Достаточно, – ответил Михальчук, утомленный беседой. – Иди лучше проспись.

– А где же тогда Свиристелкин? – не унимался Глазычев. – Где мой работник?

– Слушай, Анатольевич, – участковый снова начал раздражаться, – ты меня не зли, ладно? Ты деньги своему балбесу давал?

– Ну, давал, – подтвердил фермер.

– Вылез твой Свиристелкин из пещеры, тебя нет, а водка – есть, – ласково, словно с ребенком, заговорил страж правопорядка, пытаясь отвязаться от настойчивых обхождений пьяного зверовода. – Рабочий день закончился. Что он станет делать?

– Напьется, – уверенно кивнул головой Дмитрий Анатольевич.

– То-то и оно, – убаюкивающе продолжал лейтенант. – Лежит сейчас твой Свиристелкин дома пьяный в стельку. Это в лучшем случае. Или под забором где-нибудь валяется, а ты тут маешься, рассказываешь мне небылицы.

– Это не небылицы. – Глазычев с силой ударил кулаком по столу. – Я же помню…

– Анатольевич, слушай меня сюда, – в голосе участкового послышались угрожающие нотки. – По уголовному законодательству Российской Федерации это называется «ложный донос». И если бы я тебя не знал, упек бы в холодную, чтобы посреди ночи не выводил меня из себя.

– Это не небылицы, – по щекам хозяина зверофермы покатились крупные пьяные слезы, – помер Свиристелкин… Убили человека…

– Ладно, – примирительно ответил лейтенант, – сейчас я заеду к этому твоему работнику домой. Наверняка спит, подкатившись под бочок жены. А ты пока проспись и, если Свиристелкин завтра не появится на работе, – дай мне знать. Так и быть, я приеду, и мы с тобой обследуем камыши при дневном свете. Вот такое у меня к тебе предложение, – закончил разговор блюститель закона. – Заметано?

– За… за… Угу, – кивнул головой Дмитрий Анатольевич, рухнул головой на огромный кулак и захрапел.

– Так-то оно лучше, – облегченно выдохнул милиционер и осторожно покинул кабинет хозяина зверофермы.

Однако, несмотря на довольно позднее время, сесть в машину он не спешил. Оставшись один, участковый извлек из кармана мобильный телефон и с озабоченным видом стал тыкать заскорузлым пальцем в светящиеся цифры клавиш.

Проснулась Наташа рано, почти что засветло. Виной тому были несметные полчища комаров. И хоть спальный мешок закрывал почти все тело, лицо, как ни крути, все равно оставалось открытым. Да и спала она плохо, мало и беспокойно, то и дело просыпаясь от надоедливого комариного писка. Но чувствовала себя довольно бодро. Сон на свежем воздухе оказался хоть и коротким, но живительным.

Наташа осторожно вылезла из своей палатки, тихо, чтобы не разбудить мужчин, раздула огонь, сбегала к реке, умылась, перекусила на скорую руку оставшимися с вечера огурцами, колбасой, холодной печеной картошкой и засобиралась в деревню, которая уже просыпалась, возвещая об этом миру разноголосым, громким петушиным пением, лаем неугомонных собак и мычанием изголодавшихся за ночь коров.

Оспаривать вечернее приказание Геннадия Геннадьевича девушка не хотела, да и не смела: сказали составить с помощью сканера карту подземных лабиринтов – значит, надо составлять. Но сделать это следовало в кратчайшие сроки, чтобы как можно быстрее присоединиться к мужчинам. Уж кто-кто, а Наташа прекрасно знала, что такое плавать в мутной воде Саблинских катакомб, когда все приходится делать почти что на ощупь, да еще то и дело подвергаться риску быть засыпанным песчаным сугробом. Здесь с ней такое уже случалось. Порода в этих пещерах довольно хрупкая, это не базальт или гранит. Основная структура – песок, и вода нередко подмывает целые пласты.