Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение

Море не бывает одинаковым. Водная стихия богата сюрпризами. Затишье сменяется бурей. Ураган проносится, и наступает полный штиль. Затем все повторяется. Шторм можно пережить. А вот привыкнуть к буйству гигантской массы воды невозможно.

Весь день барометр падал. Метеослужба Украины передавала штормовое предупреждение, прогнозируя восьмибалльную бурю на море. К вечеру ветер усилился, оправдывая предсказание синоптиков. Небо затянули свинцовые тучи, а волны, вскипающие белыми бурунами пены, с лязгом ударялись о борт яхты. Верхушки мачт с убранными парусами скрыла мгла.

Природа неистовствовала, показывая свой норов. Для акватории, прилегающей к Крымскому полуострову, такая непогода редкостное явление, ведь сезон осенних штормов еще не наступил.

Платон Петрович Бодровский, стряхивая с оранжевой прорезиненной робы солоноватую влагу, вошел в рубку управления, не забыв плотно задраить за собой двери.

– Посылает нам Господь испытание! – Хозяин яхты пытался выглядеть бодрячком. – Дернула меня нечистая сила прикупить эту посудину. Отродясь среди Бодровских мореплавателей не было. Никто на флоте не служил. Ох, наказывает Боженька за гордыню! – по-стариковски закряхтел Платон Петрович, надеясь на сочувствие Святого и итальянца-штурвального, молчуна, посасывающего, как и положено морскому волку, трубку с коротким мундштуком.

Яхта взлетала на гребень волны и падала вниз. Незакрепленные предметы перекатывались по полу рубки, создавая неописуемый хаос.

– Идите к жене, Платон Петрович! Мы справимся! – выкрикнул Святой, не поворачивая головы.

Горизонт за стеклом рубки исчез, заслоненный рядами накатывающихся валов, каждый из которых превосходил по высоте предыдущий. Яхта «Свордфиш», двухмачтовое дитя итальянских корабелов, ныряла в водную пропасть и поднималась к свинцовым тучам, но не валилась набок. Она упорно продолжала путь сквозь непогоду.

– Дмитрий! – Бодровский мертвой хваткой вцепился в локоть Святого.

– Что? Волнуетесь, не пойдем ли мы на дно?!

– Я столько раз поднимался с таких глубин… – Платон Петрович зашелся хрипловатым простуженным смешком, намекая на нелегкую судьбу бизнесмена в России. – Наш контракт невыполним. Обстоятельства выше нас. Яхта не пройдет по портовому фарватеру в такой шторм…

Контракт, о котором упомянул Бодровский, был не сложен и состоял из одного пункта, выдвинутого Святым: он сойдет на берег сопредельного с неласковой Отчизной государства. В стране пиццы и спагетти после разборок на дороге и виллетты, превращенной в кладбищенский склеп, оставаться не представлялось возможным. У итальянского правосудия могли возникнуть большие претензии к человеку, учинившему самосуд над садистами и подонками. Наказание должно соответствовать букве закона, но, как усвоил Святой, порой полезно делать исключения из правил, добиваясь справедливости. Долгов в Италии у него больше не было, а яхта – подходящий вид транспорта для смены местожительства. Кроме того, сумма, предложенная Бодровским, гарантировала свободу передвижения на будущее и снимала на некоторое время финансовые проблемы. Правда, размеры гонорара, выражавшиеся цифрой с четырьмя нулями, смущали и настораживали Святого. Бодровский словно выплачивал аванс за предстоящую, но еще не названную работу. Впрочем, он с готовностью согласился высадить пятого члена экипажа в порту Феодосии – Святой определил его конечным пунктом своего морского перехода.

Там, на Крымском полуострове, у него оставались друзья-однокашники по Одесской школе спецназа, которую он успел закончить до развала Союза. Навоевавшись вдосталь, ребята, по данным Святого, вели тихую жизнь мирных обывателей, кто мелкой коммерцией, а кто, кардинально сменив профиль деятельности, занялся возделыванием земли, то бишь садоводством и огородничеством. Совсем в духе римских легионеров, получавших перед выходом в отставку земельный надел. Только между строк писем, когда-то приходивших к Святому, сквозила обида еще не старых ветеранов, от которых отказалась ставшая мачехой родина, позабывшая о былых заслугах и неафишируемых подвигах. С криминальным миром друзья Святого брезговали иметь общие дела. Не утратив офицерской чести, они предпочитали более чем скромное существование и не желали мараться исполнением заказов уголовной сволоты, справлявшей бал на всей территории бывшего Союза. У товарищей по оружию Святой надеялся найти приют и доброжелательный прием.