Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Мгновение, и Жорж Лерне принял решение. Он стоял совсем недалеко от солдата, и вот Жорж обернулся и неловко толкнул его. Солдат как раз заносил ногу для шага, в этот момент получил толчок, потерял равновесие. Никольский мгновенно оценил ситуацию, вырвал лопату из рук звонаря, развернулся и изо всех сил всадил лопату солдату под горло… Послышался чавкающий звук. Жорж Лерне зажмурился…

– Бежим! – послышался шепот Никольского.

Самое невероятное, что все произошло почти в полной тишине. Никольский сорвался с места, звонарь припустил за ним. Они неслись в темноте, массивные памятники скрывали их от солдат, и когда послышались выстрелы, эти памятники спасли их от смерти.

Бежали по тропинке между могилами, и тропинка эта была словно специально предназначена для побега. Несколько очередей прошили воздух… Пули откалывали маленькие кусочки от гранита.

– Сюда, сюда, – махнул рукой Никольский.

В одном месте тропинка раздваивалась. Никольский свернул вправо, на едва заметное ответвление, и Жорж Лерне устремился за ним. Впереди была непроглядная темень. Звонарь едва различал перед собой спину спутника, раз или два споткнулся, но удержался на ногах.

Спустя некоторое время Никольский сделал знак, и беглецы упали на землю, затаились. Удивительно, но выстрелы слышались на другом краю кладбища.

Через некоторое время и эти выстрелы утихли. Видимо, солдаты посчитали, что беглецы направились в другую сторону.

На следующий день Курт Мейер позвонил доктору Менгеле и пригласил на авеню Фош. Доктор ответил, что обязательно приедет. Он вошел в кабинет штандартенфюрера Мейера через сорок минут.

– Итак, Йозеф, я делаю то, что обещал, – улыбнулся Курт. – Кстати, вы можете присутствовать при разговоре… – Курт снял телефонную трубку. Набрал номер. – Рейхсфюрера, пожалуйста…

Лицо Менгеле вытянулось, он засуетился, попробовал подняться. Мейер сделал ему знак рукой, чтобы доктор оставался на месте.

Менгеле все же подхватился, ходил некоторое время туда-сюда по кабинету, потом остановился у окна, обернувшись спиной к Мейеру, долго рассматривал Париж. Наконец вернулся на место и сел, не отводя преданного взгляда.

– Рейхсфюрер, считаю своим долгом рассказать об уникальной возможности… которую дают разработки доктора Йозефа Менгеле… Да, да, я писал вам… – говорил Мейер в телефонную трубку.

На самом деле все было сложнее. Гиммлер ответил, что он не помнит этого донесения. И спросил, какой конкретный интерес могут представлять разработки Менгеле и почему Курт звонит, ведь о работах Менгеле можно прочитать в газетах.

– Вопрос важен, – сказал Курт. – Я настаиваю на том, чтобы вы меня выслушали. В противном случае я не звонил бы вам, ограничился письменным сообщением.

Он еще некоторое время рассказывал о задумках Менгеле, стараясь подобрать самые выгодные для доктора выражения.

Спустя четверть часа Менгеле и Курт вышли в коридор. Менгеле долго тряс руку Мейера.

– Нет слов, чтобы выразить мою благодарность… – сказал доктор. – Вы так много для меня сделали…

Курт молчал. Звонок принес неожиданные результаты. Но если немецкий штандартенфюрер Курт Мейер мог быть озадачен этим звонком, то советский разведчик Иван Денисов пребывал в полном отчаянии… Гиммлер приказал пустить «Циклон-Б» в парижские катакомбы – уничтожить партизан. Деятельность военного коменданта города фон Маннерштока по подготовке взрыва Парижа была признана образцовой.

В такой обстановке надо было думать, что делать дальше.

Отправив Менгеле, Курт вспомнил о Фредерике Лагранже. Ученого уже перевели в камеры на авеню Фош. Курт снял телефонную трубку.

– Будьте добры, ответьте, как там наш заключенный? – обратился он к дежурному.

– Переведен в двадцать седьмую камеру, господин штандартенфюрер, – ровным голосом доложил офицер.

Лагранжа сперва поместили в камеру, где сидел один из подпольщиков. Результат был неожиданный – Лагранж отказался от еды.

– Хорошо, – сказал Курт. – Приведите его ко мне для допроса.

Он сидел и думал, что скажет этому человеку. Сразу изложить суть дела, открыться? Вернее всего было ничего пока не говорить. Сперва надо было познакомиться.

Через некоторое время к нему ввели заключенного. Лагранж оказался седым старцем, сутулым, как бы согбенным под жизненными проблемами. Однако он вполне молодо смотрел из-под кустистых бровей.

– Садитесь, – сказал Курт. – Вас зовут Фредерик Лагранж, – добавил он после того, как старик расположился на стуле.