Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Курбевуа, вжав голову в плечи, преданно смотрел на немца. Кнохен вызвал охрану, вооруженные солдаты увели трясущегося француза.

– Прошу извинить меня, господин штандартенфюрер, – сказал Кнохен. – Такое больше не повторится. Ублюдок получит по заслугам…

Курт величественно кивнул.

Были отправлены восвояси еще несколько агентов, вызвавшие неприятие Мейера. Курт свирепствовал, как мог. Он объяснял Кнохену, какие люди могут подойти для выполнения поставленной задачи. При этом старался быть как можно более требовательным. Курт преследовал цель, о которой, конечно же, не должен был догадаться Кнохен, – как можно больше затянуть выполнение задания Гиммлера.

Однако, как ни старался задержать дело Курт, оно все же продвигалось вперед.

Кнохен оказался талантливым организатором. Все пожелания Мейера он выслушивал внимательно, основные записывал. Так на странице, которая лежала перед Кнохеном, остались строки, где Курт требовал, чтобы в составе каждой группы были архитектор, историк.

– Согласно распоряжению рейхсфюрера, все вопросы должны решать немцы, – напомнил Мейер.

– Совершенно верно! – согласился Кнохен. – Однако…

– Что такое? – насторожился Курт.

– В Париже нет столько немецких специалистов, – растерялся Кнохен. – Если только военнослужащие…

– Если придется все же воспользоваться услугами французов, – решил Мейер, – выбирайте таких людей, чтобы не задавали вопросов. И не говорите, для чего все делается.

Еще Курт потребовал вооруженную охрану для каждой группы.

– Сами понимаете, во время работы, особенно такой серьезной, как эта, могут возникнуть инциденты. Нужно ко всему быть готовым.

– Кого ставить во главе группы?

– Не исключено, что вам также предстоит принять в этом участие, – сказал Мейер, внимательно глядя в глаза Кнохену. – Ответственность слишком высока! А вы, насколько я знаю, господин оберштурмфюрер, доктор философии.

– Совершенно верно, – скромно потупил взгляд Кнохен. – Однако у меня и так много работы здесь…

Курт еще раз внимательно посмотрел на собеседника. И правда, умные глаза, выпуклый лоб интеллектуала, да и уравновешенность характера говорили об образованности оберштурмфюрера. Что же взяло верх над образованностью, если доктор философии стал нацистом?

Мейер вздохнул. Значит, такова была страшная сущность фашизма, если в нацистскую партию шли даже выпускники университетов. Что же касается занятости этого молодого гестаповца, то она могла пойти на пользу.

– Итак, вы не хотите принимать в этом участия? – спросил Мейер.

– Прошу вас об этом, – сказал тихо оберштурмфюрер.

– Я думаю, решение проблемы может быть в следующем, – произнес Мейер через некоторое время. – Если вы назовете мне всех людей, кого считаете допустимым, я пойду вам навстречу. Еще я свяжусь с Берлином. Если будет получено положительное решение рейхсфюрера, мы включим в состав групп представителей коренной национальности страны.

Собеседник поднял брови. Он не обратил внимания, каким тоном было произнесено последнее. Значит, предложение прошло.

Разумеется, Курт не собирался сейчас звонить, он хотел отложить этот вопрос на потом, чтобы через пару дней позвонить – а то и вовсе не позвонить. Если он позвонит, то сошлется на инициативу Кнохена.

В Берлине вряд ли обратят внимание на все эти тонкости, а в Париже все бумаги пойдут за подписью Оберга и Кнохена – и если что, ответственность ляжет на них.

Французы же, включенные в состав групп, сообразят, что делать. Они будут включать в опись не самые ценные вещи. Или поставят в известность группы Сопротивления, и партизаны пресекут попытки вывоза ценностей на местах.

Официально же Курт Мейер еще раз озвучил свое железное мнение, что перепись ценностей должны вести только немцы.

– Все эти досадные мелочи, дорогой Гельмут, которые мы только что с вами обсудили, не более чем исключения.

– Это вы хорошо придумали, – сказал Кнохен, склонившись над списком объектов, подлежащих осмотру.

В конце концов были определены сами объекты, сроки, сформированы группы и названы старшие групп. Мейер еще раз с удовольствием просмотрел последний список. Внимание Кнохена было отвлечено на мелочи, а люди, попавшие в перечень старших, похоже, были бесхребетниками, представляли из себя бесформенный, пластический материал. Такими легко можно было управлять.

– Отлично, господин Кнохен, – обратился Курт к оберштурмфюреру. – Итак, запомните, что мародерства нельзя допустить ни в коем случае. Я со своей группой, конечно, возьму наиболее значимые объекты… – Курт взял со стола стопку страниц. – Лувр, Нотр-Дам, Версаль… – Он вынул из стопки несколько страниц, остальные положил на стол. – Другие люди тоже не будут скучать… – Он вдруг подмигнул: – Здесь работы на неделю-другую, Гельмут, расслабьтесь. Только помните: за каждый случай мародерства ответите головой.