Сергей Зверев - Живой щит

Водитель сделал паузу, рассматривая дорожный указатель.

– Кажись, правильно едем. Так вот. На чем я остановился?

– Приключения Черкасова недорассказал, – напомнил Святой.

– Да. Залетел американец в номер и давай хулиганить. Прыгнул в постель, представляешь? Девице Пашиной по физиономии съездил, его обложил, по-английски, естественно. Паша говорит: ничего не понял, но все равно было очень обидно. Ну, Паша давай учить его уму-разуму. Янки в крик, а на его вопли остальные сбежались… Гнал американцев Пашка до самого причала. Сам нагишом, морда раскровянена – настоящий дикий русский медведь. По сходням хотел на корабль подняться, добить америкашек. Поскользнулся на чьем-то дерьме… Капитан хай поднял. Потребовал у нашего консула неустойку заплатить. Мол, ваш матрос покалечил ценную рабочую силу, нанес серьезный материальный ущерб бизнесу. Аргентинцы, правда, порядочными людьми оказались – пригрозили дебоширов в тюрьму отправить, если капитан не снимет претензий к русским, и штраф наложить солидный. Пашка, пока шло разбирательство, как султан жил. Комиссар полиции, по просьбе самой бандерши, посадил его под домашний арест, и не где-нибудь, а в том же публичном доме. Дамы отблагодарили его от души. Проводили всей бригадой до порта, потому что сам дойти не мог, ножки подгибались от переутомления…

– Кончай разыгрывать!

– Клянусь! – с жаром заверил Серегин. – Будем в гостях у Паши, фотографии аргентинок увидишь…

Миновав мост через Туру, «Жигули» свернули под указатель на Нижний Тагил. Дорога начала забирать в гору.

– Вернулся сухогруз в родной порт, и Пашку приказом начальника пароходства уволили, – продолжал Николай. – Я предложил ко мне подключиться. Отказался, упрямый… Сейчас устроился склады охранять. Фирмач, владелец складов, его вместо целой армии охранников держит. Спецназовец из разведбатальона – это марка!

Серегин весело глянул в сторону своего командира:

– Черт! Я действительно рад, что ты с нами, старший лейтенант! Ош, Киргизия… Не верится… Как давно это было и словно не с тобой!

– Было, Коля, – помрачнев, произнес Святой. – Пустыня, турок Али с семьей, стрельба в заброшенном поселке…

Он скрипнул зубами при воспоминании о роже Банникова и судьбе офицера-десантника.

– Согласен, давай навестим Голубева. Он ведь недалеко живет.

Серегин стал серьезным:

– Тяжело Василию. Боли мучают. Ниже пояса – мертвец, ничего не работает. Возили его в Центральный военный госпиталь, лежал в реабилитационном центре – никаких надежд. Врачи охали: как только жив остался?! Когда лежал в Бурденко, познакомился со священником. Приходил к ним по воскресеньям батюшка. Васька даже крестился, – произнес Николай со сдержанным почтением. – Нам Библии прислал и иконки бумажные…

– На зоне тоже некоторые в Бога верить начинают, – задумчиво промолвил Святой.

– Василий из города уехал, – продолжал Серегин. – Вернулся в родную деревню. Квартиру сестрам оставил. А в деревне сошелся с местной… расписались. Она за ним ухаживает. Ребенка собираются из детдома взять да усыновить.

– Молодец Голубев, не сломался! – искренне восхитился Святой. – На некоторых посмотришь: здоровый мужик, руки-ноги целы, а нутро гнилое. Ползет такой слизняк по жизни, ноет, на судьбу жалуется, каждому в жилетку плачется…

Святой опустил стекло. Встречный ветер взъерошил ему волосы.

– Давно у него был?

– В прошлом году на День десантника, – отозвался Николай. – Пашка штуковину японскую привез, что-то вроде костылей. Он с ними передвигаться может, очень медленно, но все же… Даже работу нашел. Угадай, какую? Ни за что не догадаешься! Церковный староста! – Отвлекшись от дороги, Серегин взглянул на командира: – Удивил?

– Меня, Коля, сложно удивить! – спокойно отреагировал Святой.

– Деревня маленькая, – слегка разочарованно продолжил Николай, – одни старики. Церковь под стать обитателям: того и гляди развалится. Понемногу восстанавливают, но средств не хватает. Священника не допросятся. Никто в захолустье ехать не желает. Дошло до того, что Васька сам службу правит: покойников отпевает, ну и прочее. Бабки упросили. Чудеса?! – невесело рассмеялся Серегин. – Скажи мне, что Голубев попом заделается, – ни за что не поверил бы!

Превратности судьбы – непредсказуемая штука. Годы разметали спецназовцев по разным уголкам страны. Но оставалась невидимая нить армейского братства, накрепко связывавшая этих парней. И сейчас, сидя в машине с Серегиным, Святой понимал, что и он из этого братства – его полноправный член. Не вычеркнутый подлой рукой проходимцев в генеральских мундирах, заклейменный лагерем преступник, а командир разведывательного взвода, пусть и бывший, но командир.