Сергей Зверев - Живой щит

– Понимаю! – прошептала та как зачарованная. Ее глаза подернулись влажной пленкой и стали похожими на два бездонных колодца.

– И вам спасибо, товарищ младший сержант, за проявленную чуткость! – Незнакомец поймал руку милиционера, энергично ее тряхнул, второй рукой дружески похлопал по плечу представителя власти. – Приятно было познакомиться!

Они беспрепятственно вышли из здания вокзала. Вслед летел восторженный выдох кассирши:

– Какой мужчина!

Милиционер попытался было задержать Новикова окриком, но за сержанта опять принялась его знакомая. Виртуозная брань сотрясала стены вокзала.

– Жаль служивого! – прокомментировал происходящее незнакомец. – Половое расстройство и нервный тик – самые легкие последствия беседы с этой милой женщиной!.. Ты, уважаемый, шуруй на автовокзал, бери билетик, куда ветер подует, и сматывайся, пока мент не очухался. Они ребята злопамятные, а рожа у тебя больно запоминающаяся!

Парень дружелюбно похлопал Новикова по плечу. Весело подмигнув, протянул пачку сигарет:

– Возьми курева на дорожку. Не сладко на зоне срок чалить?

От угощения досрочно освобожденный не отказался. Бережно достав продолговатый цилиндрик, Виктор покрутил сигарету в пальцах. Следуя тюремной привычке, он разминал ее, стараясь не проронить ни крошки табака.

Весельчак рассмеялся:

– Напрасно напрягаешься. Такого курева тебе на две затяжки. Забирай всю пачку.

Красно-белая коробка с латинскими литерами «LМ» перекочевала в карман куцей потертой куртки.

– Спасибо! – глухо, с комком в горле произнес Новиков.

– Пустяки! – бренча ключами от машины, нанизанными на указательный палец, небрежно бросил парень.

– За вокзал спасибо. За то, что мента отбрил.

– Вернул веру в человечество?! – С юмором у незнакомца был порядок.

Он так и фонтанировал хорошим настроением и абсолютно не замечал унылой серости зданий, тонувших в грязи узких кривых улиц, змеившихся в стороны от привокзальной площади.

Раскрасневшийся от перепалки милиционер вышел на ступеньки и сплюнул под ноги. Бормоча ругательства, направился в сторону железнодорожных путей.

Балагур проводил представителя власти взглядом.

– Ох, блин! Забыл дорогу к гостинице спросить! – ударив ладонью по лбу, спохватился незнакомец. – Почти сутки тачку гнал, устал как собака… Приятеля еду проведать и финансовое положение рейдом по провинциям поправить. Совмещаю приятное с полезным. Ну, дядька, давай лапу!

Парень подал широко растопыренную ладонь.

Рукопожатие у незнакомца было крепким.

– Наслаждайся плодами свободы, закон не дразни. В общем, не нам, молодым, старых волчар учить! Бывай!

Быстро развернувшись, не без шика одетый молодой человек, что-то насвистывая, двинулся к заляпанной грязью «восьмерке». Воткнув в двери автомобиля ключ, он уже согнулся, чтобы нырнуть внутрь салона.

– Эй, кореш, постой! Тебя как звать?! – поддавшись нахлынувшему приливу благодарности, заорал Новиков.

Машина, мигнув стоп-сигналами, тронулась с места. Развернулась и проехала мимо. Сквозь приспущенное стекло веселый владелец «Жигулей» крикнул:

– Колька Серегин! С тебя причитается…

Доброжелатель, избавивший еще не успевшего надышаться свободой Новикова от долгих разбирательств в отделении, а может, и от более крупных неприятностей, был не кем иным, как Николаем Серегиным, известным баламутом и пройдохой, главным юмористом из взвода Святого, надолго врезавшимся в память среднеазиатским националистам.

Назови Новиков свою фамилию и имя, события потекли бы совсем по другому руслу. Наверняка в закоулках памяти Серегина сохранились рассказы командира об афганской эпопее, лихом старлее десантуры, дубасившем моджахедов и в хвост и в гриву.

А может, и не вспомнил бы.

Время – коварная штука. Оно почище любого хирурга препарирует память, предавая забвению то, чего нельзя забывать. Но вот рок, или, по-нашенскому, судьба, действует, невзирая на человеческие качества. Судьбе безразличны память, воля, настроение. Она играет по сценарию, написанному свыше, и только решительные, сильные личности вносят в него свои исправления. Предначертанное судьбой можно отсрочить, подправить, но нельзя избежать уготованной участи.

Здесь, в захолустной провинции, завязывался тугой узел, соединяющий пути трех товарищей по оружию. Судьба плела причудливые кружева…

Вышедший из-за колючей проволоки Новиков расслабиться себе не позволил. Единственной поблажкой стала кружка пива, выпитая за стойкой бара вблизи автовокзала. Половину отдававшего кислятиной, разбавленного водой пойла он отдал изможденному похмельным синдромом типу с фиолетовой физиономией. Алкаш, приняв на грудь, отправился собирать объедки, валявшиеся на липких от грязи, неубранных столах.