Сергей Зверев - Живой щит

– Тяжелое ранение?

– Черепно-мозговая травма. Орлов уговаривал толпу разойтись. Щегол молодой его сзади чем-то шандарахнул… Ваши парня до комендатуры не довезли. В рапорте написали, что убежал. Прибили, наверное! Ты как считаешь, лейтенант?

Святой не ответил. Его бесил ровный, бесстрастный тон говорившего, без намека на сочувствие или сострадание к раненому комбату.

«Кабинетный хлюст этот Дронов, – рассуждал Святой на обратном пути. – Люди для него – что оловянные солдатики. Свернули шею, и ладно. Другого поставим, целенького…»

Остывающее вечернее небо нависало над неровной линией горизонта. Беззвучно, как тени, пролетали припозднившиеся птицы. У казарм переругивались солдаты: недавно кончилась вечерняя поверка.

– Все спокойно, – встретил Святого лейтенант Кучаев. – Беженцы прибились.

Он сидел на ступеньках деревянной лесенки, которая вела в его семейный «шалаш». Свет фонаря искажал мальчишечьи черты лица лейтенанта.

– Трое мужиков, дети, женщины. Из Оша бежали или из пригородов, турки-месхетинцы. Их тоже, оказывается, киргизы режут. Заблудились в степи. Просятся возле нас переночевать. Но ведь подполковник запретил гражданских к складам подпускать? – задал Кучаев риторический вопрос.

– Где они? – спросил Святой.

– Табором у второго поста стоят. Смотри, вон костер развели…

Оранжевый лепесток огня колыхался в темноте, высвечивая фигуры сидящих вокруг него людей. Веками слабые и гонимые искали защиты у сильных, отдаваясь под их покровительство и надеясь на милосердие. Цивилизация и социализм ничего не изменили и были пустым звуком для людей, бросивших все ради спасения жизни. Реальностью были солдаты, колючая проволока вместо крепостных стен, добрая воля командира, способная защитить от волков в человечьем обличье, подарить хотя бы одну спокойную ночь, когда можно смотреть на звезды, не опасаясь, что холодная сталь ножа полоснет по горлу.

– Послать бойца – пусть сворачивают манатки? – осведомился Кучаев. Ему хотелось к жене.

Он предвидел обычную порцию вечерних упреков, плача, своих утешений и заверений бросить эту чертову армию, переехать к маме в Саратов. Зато потом будут благодарные объятия и сладкий омут постели.

– Откроем ворота. Впустим беженцев на свободную площадку у заваленного бункера. Куда их гнать? – с неожиданной злостью сказал Святой. – Поставь себя на их место. Драпал бы ты с супругой по степи, наткнулся на служивых, а они от ворот поворот. Спасение утопающих, мол, дело рук самих утопающих: мы солдаты, у нас приказ! Мерзко, Кучаев!

Глядя на старшего по званию снизу вверх, лейтенант отодвинулся в тень, куда не доходил свет фонаря, и плаксивым голосом несправедливо обиженного ребенка заскулил:

– Ну что вы меня все поучаете! Жена пилит: «Ты не мужик, а тряпка! Место под солнцем для семьи найти не можешь. Сгноишь меня по гарнизонам», – передразнил он супругу. – Ты благородству учишь! Хорошо, я пойду в казарму! Беженцев к себе пущу! Нормально? Доволен? Капаете на мозги! Застрелиться можно! Училище закончил. Думал, делом заниматься буду, а тут как пса на цепь посадили… – выталкивал из себя отрывистые фразы усталый лейтенант.

«Сейчас того и гляди расплачется. Мальчишка ведь совсем еще», – подумал Святой.

– Иди к жене! Я распоряжусь. А лучше посиди покури. Женщины могут простить измену, но слабость никогда! Француз один сказал. Большой дока по женскому полу!

– Французы – они в этом деле понимают, – вздохнул Кучаев. – Ты сам скоро отбиваться будешь?

– Разберусь с гостями, посты проверю. А что?

– Отгони дебилов моих, если заметишь, – смущенно попросил лейтенант. – Дырку проковыряли в стене, подглядывают.

Беженцев было восемь человек. Глава семьи – невысокий коренастый мужчина – сидел у костра, подогнув под себя ноги. Его два сына-подростка, дочка лет шести и еще одна женщина, родственница жены, перекладывали скарб, разворачивали узлы, грели воду в мятой жестянке. Рядом с мужчиной примостилась его жена с грудным ребенком на руках.

Заметив Святого, мужчина встал, шагнул навстречу и достал из накинутого на плечи пиджака маленькую книжицу.

– Здравствуйте, товарищ начальник, – сказал он приветливо. – Вот мой паспорт.

Святой машинально взял документ, повертел его в руках и вернул, не раскрывая.

– Из Оша? – спросил он.

Мужчина кивнул.

– Четвертый день идем. В Узгенский район к родным хотели попасть, да вот заплутали… Подайте чая гостю! – с остатками былой восточной властности крикнул он женщинам.