Сергей Алтынов - Болевой прием

– Не сможет? – невидимый собеседник был заметно растерян.

Не пойму, знакомый голос или нет? Это явно не Граф и не его закодированный подручный.

– Вы кто? – спросил мужчина.

– Евгения Гладкова. Разве не знаете такую? – поинтересовалась я.

– Наслышан, – отозвался собеседник.

Некоторое время мы оба молчали.

– Ну что вы умолкли? – спросила наконец я. – Удивлены, что я до сих пор жива?

– Есть такое, – прозвучало в ответ. – У вас, мне говорили, как у бультерьера, мертвая хватка. Разумеется, вы хотите встречи со мной?

– Это неизбежно, – отозвалась я.

Мой собеседник на некоторое время замолчал. Мне пришлось поторопить его:

– Времени на раздумья у вас нет.

– Дерзите, Евгения, – отозвался он, впрочем, довольно мягко.

Неужели я не ошиблась, и сейчас говорю со всемогущим покровителем?!

– Так давайте встретимся прямо сейчас! – в открытую иду я.

Мужчина вновь некоторое время не подает голоса. Он в сложном положении. Меня давно уже не должно быть в списках живых, тем не менее я сейчас разговариваю с господином Покровителем, используя телефон его верного человека, полковника спецслужбы. Как далеко я зайду дальше, Покровитель может только догадываться. И Граф, и полковник Губанов потеряли надо мной контроль. Не встретиться со мной Покровителю никак нельзя, а встречаться опасно. У меня репутация отмороженной на всю голову, вдруг возьму и грохну Покровителя. Охрану ему тоже брать с собой нельзя. Свидетели при нашей беседе нежелательны.

– Назовите любое людное место, – подсказываю я. – Чтобы ни у кого из нас не возникло соблазна открыть стрельбу. Там и встретимся.

Покровитель думает еще секунд восемь, потом называет не самый дорогой столичный ресторан. Нет, не кафе для студентов, но люди такого ранга редко ходят в подобные заведения. Встреча назначается на утро, которое вот-вот уже наступит. Мне не остается ничего иного, как согласиться.

– У меня всего один вопрос – кто заказывает и оплачивает эксперименты Графа? – задаю я вопрос окончательно пришедшему в себя Губанову.

– Совместное предприятие, – ответил полковник как ни в чем не бывало. – Некоторые высшие чиновники из наших правительственных структур и их партнеры из-за рубежа.

– Например, Страум?

– Страума я не знаю. Граф вышел на него самостоятельно, я даже не успел проверить его по линии контрразведки. Но Граф очень доверяет ему, даже решил продать ему то, что обещал Гамалю, которого вы столь успешно ликвидировали. А деньги взял от обоих.

При этих его словах Сергей аж присвистнул, моя версия оказалась верной на все сто. Губанов тем временем продолжал:

– Страум – сотрудник разведки, это вне всяких сомнений. Но какой, у меня нет даже предположений. Слушай, Гладкова. Я тебе уже сказал, что ты здорова как бык. Уезжай подальше, через пару лет вернешься. Захочешь, работу подыщем.

– С кем я сейчас разговаривала? – спросила я.

Полковник впервые за все время нашего общения (не только сегодняшнего) позволил себе усмешку. Всеми морщинами своего худого лица. А затем назвал мне фамилию. Когда я ее услышала, всякие другие вопросы отпали у меня сами собой. Вот почему его голос показался мне знакомым. Слышала его неоднократно и по телевизору, и по радио. Некто Семен Денисович Абрикосов. Перечислять все его титулы слишком долго, вкратце все выглядит так: депутат-меценат-попечитель-благотворитель-председатель, независимый издатель, президент чего-то денежного и вице-президент чего-то связанного с помощью всем больным и страждущим. А с недавнего времени еще и чиновник в самой высокой администрации...

И именно он решил провести со мной встречу в ресторане средней руки?! Только сейчас я заметила, что у меня зуб на зуб не попадает. Дрожь била меня, точно в лихорадке. И не столько от происшедших событий, сколько от того, что Губанов сказал мне, что диагноз мой липовый... Я буду жить! Не врал, не врал полкан проклятый! Спасибо ему и на этом!

– Я пойду одна, ты будешь охранять полковника, – кивнула я Сергею.

Тот хотел было что-то возразить, но я лишь резко добавила:

– Не вернусь и не позвоню до четырнадцати часов – действуй по своему усмотрению. И с ним, – я кивнула на Губанова, – и вообще!

Сергей молчит. Молчание в данном случае – знак согласия. Я ведь в ресторан иду, а не на штурм укрепрайона. Там без Хмурого сподручней, он к ресторанам не привык. Я, впрочем, тоже.

Уже выйдя на улицу, перед тем как поймать такси, звоню по телефону: