Сергей Алтынов - Болевой прием

Такие вещи мне кажутся сегодня сказкой. Не будет этого со мной. С ним, не знаю. А со мной уже точно не будет... И тут я решаю рассказать Злате эту историю, про двух людей, которым сперва плохо, потом хорошо, но скоро должно вновь стать плохо. И задам вопрос, что надо сделать, чтобы плохо им, этим людям, снова было недолго. А когда буду сегодня разговаривать с Губановым, непременно спрошу у него, где пони? Я набрала номер Златы, на другом конце ответил незнакомый голос, принадлежащий взрослой женщине.

– А где Злата? – спросила я.

– Вы Женя? – спросила меня неизвестная женщина.

– Да.

– Я мама Златы, слышала про вас... Нету больше дочки. Если хотите, приходите на похороны.

Я что-то бормочу в ответ, затем отключаю телефон. Злата отправилась в «волшебную страну» раньше меня. Выходит, и мне здесь теперь долго задерживаться нельзя. Сергей хочет что-то спросить, но видит мое лицо и осекается.

Полковник Губанов явился точно в оговоренное время, стрелки часов уже показывали полночь. Встречу я назначила на своей съемной квартире. Вид у него был какой-то болезненный, скорее всего, у полковника обострилась язва.

– Пока не забыл, насчет пони! – с порога начал Губанов. – Достал я вам лошадку.

– Мне уже не нужно, – ответила я. – Больше ни слова об этом.

Я боюсь не сдержаться, боюсь по-бабьи разреветься. Какой тогда со мной может быть разговор.

– Вы одна? – спросил Губанов, оглядев квартиру.

– Одна, – ответила я. – А с кем я должна быть?

Полковник ничего не ответил, уселся в кресло, всем своим видом показывая, что готов меня выслушать. Пусть и без особого удовольствия.

– Кириков работает на врага, – начала я и тут же вкратце изложила Губанову ранее происшедшие события.

Выслушав меня, полковник помрачнел еще больше. Видимо, моя история подхлестнула обострившуюся язву. Некоторое время Губанов молча смотрел в пол.

– Что сказать вам, Евгения... – начал он, подняв-таки на меня болезненный взгляд. – Я знаю этого Графа. И про Территорию раньше слышал. Только нам их трогать запрещено. На самом верху. Сократ Иванович не послушался, его в конце концов убрали. Службу нашу тоже вот-вот расформируют. Кирикова двинут в замы директора ФСБ. Меня на пенсию, Пирогова к папаше под крыло.

– А Страум? Ведь если можно доказать, что он прибыл со шпионской миссией...

– Вот именно – доказать! Я ни про какого Страума не слышал. Судя по вашему рассказу, он должен забрать Шорникова. Если уже не забрал.

– А вы предпочитаете сидеть сиднем! – пошла в атаку я. – Вы полковник или старый, уж извините...

– Сиднем никто не сидит! – Губанов после таких моих слов заметно взбодрился. – Мы можем привлечь Графа и его покровителей, лишь имея железные доказательства, факты! Есть они у вас? Вы ведь даже не сумели выяснить, где прячут Павла Владимировича.

– Думаю, что на Территории, – вяло ушла в оборону я.

В самом деле, точного местонахождения Шорникова-старшего я не знала, а ведь задача была поставлена именно найти его.

– У вас есть задокументированный материал? То, на основании чего можно открыть дело? – продолжал разносить меня Губанов.

– Нет, – ответила я. – Хотя Граф думает иначе. Именно поэтому он пока меня не трогает.

– Пока, – кивнул полковник. – А где сейчас брат Шорникова?

– Он вам нужен?

– Конечно.

– Отправился ночевать к знакомым, утром вернется. Вызвать его сейчас?

– Нет, пока не нужно, – полковник поднялся со своего места. – Значит, Графа вы шантажировали неким собранным на него компроматом, которого у вас нет. Шантажировали, что вычислили Крота в спецслужбе, а сами лишь сейчас узнали, что это Кириков? Лихо, лихо вы с ним, ничего не скажешь.

Худое лицо Губанова преобразилось. Он окончательно взбодрился, морщины разгладились, полковник явно чему-то радовался.

– Зачем вы во все это влезли? – неожиданно спросил он. – Я спрашивал у специалистов в нашем госпитале, вам жить осталось от силы полгода...

– Я не люблю этой темы! – отозвалась я и тоже поднялась с места.

– Сидеть! – вдруг резко и зло рявкнул на меня Губанов, мгновенно выхватив пистолет.

Он явно проходил когда-то спецподготовку, возможно, в том же учебном центре, где и я. Кабинетным полковником Губанов никогда не был, сейчас его язву точно рукой сняло.

– Вы могли бы прожить еще полгода, – произнес он, держа меня на прицеле и соблюдая дистанцию, чтобы я не могла достать до оружия даже в прыжке.

– Вы могли бы прожить еще полгода, – повторил он. – А может, и больше, гораздо больше... Но умрете сейчас. И мне вас не жаль.