Сергей Алтынов - Двое против ста

– Да он пьяный, – брезгливо выматерился омоновский старшина.

– Ты сам пьяный! – смог-таки произнести Муравьев, вспомнив о своем нешуточном чине. – Как стоите передо мной! Я генерал-лейтенант!

– А мы фельдмаршалы, – оскалил металлические зубы в недоброй усмешке черноусый кавказец с сержантскими погонами.

– Быдло, – Опоссум зло обвел взглядом всех шестерых. – Вы ответите...

Договорить он не успел. Кавказец-сержант решил делом разъяснить, кто здесь быдло, а кто генерал. Через считаные мгновения Муравьев валялся в луже с разбитой физиономией. Старшина и молодой рядовой врезали ему по почкам и по затылку, а еще один сержант обшарил карманы. Сейчас Муравьев очень сожалел, что выбросил в урну удостоверение. Зато омоновцам достался кошелек, туго набитый зелеными бумажками.

– Ребята, возьмите все, только отпустите! – заныл Муравьев, боясь поднять голову из лужи.

Кошелек ребята забрали, но самого Муравьева препроводили в районное отделение, сдав хмурому, здоровенному капитану.

– Я генерал-лейтенант контрразведки! – с новой силой начал было Альберт Борисович.

Капитан без всяких слов так врезал демочекисту, что тот волейбольным мячом влетел в распахнутую клеть милицейского «обезьянника»...

На следующий день Муравьева вызволили-таки из ментовской неволи соратники по демдвижению. Вид он имел весьма непрезентабельный, и от него очень нехорошо пахло. Узнав, что так называемый парламентский бунт был задавлен в самом начале, Муравьев был теперь одержим только одним желанием – отомстить шутнику Прохорову. В Кремль было направлено не менее пятнадцати писем о генерале Прохорове, саботирующем оперативные мероприятия по нейтрализации бунтовщиков и испытывающем явные симпатии к ним. Прохоров был уволен, а вскоре и сам Муравьев покинул генеральский кабинет, забрав на память шикарный китель с единственной медалью.

С тех пор утекло немало воды. Кем только не побывал Альберт Борисович Муравьев, но всегда оставался на плаву. Теперь он являлся скромным правительственным советником по гуманитарным вопросам, но был вхож в Кремль. Сократ же Иванович занимал скромную должность консультанта по безопасности в не самом крупном столичном банке.

Они столкнулись неожиданно. На официальном закрытом кремлевском мероприятии.

– Сократ Иванович? – не без высокомерия удивился встрече Муравьев. – Кто вас сюда пустил? Вы же теперь трудитесь вахтером, как я наслышан.

– Было такое дело, – все тем же бодрым голосом отозвался Прохоров. – Однако времена изменились, и сейчас я вновь в контрразведке. Кстати, догнал вас в звании.

– И что вы возглавляете, генерал-лейтенант? – не удержался от вопроса Муравьев.

– Управление по борьбе с экстремизмом. Вот такие дела, Опоссум.

М-да, вот такие на сегодняшний день были дела. Кажется, вновь победили чекисты. Неужели Альберту Борисовичу опять придется служить двум господам?!

Или трем?! Это было непросто, но бывший дипломированный комсомольский функционер освоил и эту задачу.

...Сейчас он бежал. Бежал, пригибаясь, падая и тут же поспешно поднимаясь на ноги. Так и бежал бы, но его окликнул властный голос:

– Откуда взялось это чучело?!

Альберт Борисович очутился пред очами страшного человека, которого в глаза и за глаза именовали Гиммлером. И ментовский генерал этим прозвищем гордился.

Энвер, бывший контрразведчик, нынешний начальник службы безопасности у господина Дранковского, деликатно постучал в дверь кабинета своего патрона. Визит этого «колдуна» Корш-Зарецкого был незапланированным, и Гелий Арнольдович очень разволновался, когда экстрасенс сообщил, что хочет срочно переговорить наедине. Энвер оставил их, но через минуту решил вернуться и потревожить уединившихся. Лучше нагоняй от хозяина, нежели более крупные неприятности.

– Войдите! – неожиданно ответил голос Астролога.

Энвер привел в боевое положение свое оружие и вошел в кабинет. То, что он там увидел, заставило его немедленно вытащить пистолет.

– Я спешил предупредить Гелия Арнольдовича, но не успел! – развел руками понурый Никита Илларионович. – Его подстерегала смерть... Внезапная, накануне практически не читаемая в звездах. И вот...

Безжизненное тело господина Дранковского, его перекошенная предсмертной гримасой физиономия говорили о том, что экстрасенс опоздал. Или НЕ ОПОЗДАЛ?! Энвер тут же навел пистолет на Никиту Илларионовича, следя за каждым движением «придворного астролога».