Сергей Зверев - Закрытая информация

Стоявший рядом с ним заплывший жиром низкорослый мужичок с проплешиной от уха до уха удивился:

– Смотри, Гриша! Ты хоть и голышом, а начальственный ужас внушаешь. Эта жертва пьяного зачатия не у кого-нибудь, а у тебя разрешения откланяться просит.

Тот, кого назвали Гришей, довольно протянул:

– Разбирается в людях, хоть и недоносок! – И, обращаясь уже к Юрчику, притворно-ласково добавил: – Не рыпайся. Для тебя праздник только начался. – Крепко сжав ему локоть, верзила скомандовал: – Давайте, мужики, обратно. Не май месяц на дворе. А этого, – он кивнул на Юрчика, – Виктору Павловичу покажем. Пусть полюбуется, какая дичь вокруг его загородной резиденции вьется… – Рука ослабила хватку, и Юрчик осторожно освободил локоть. – Не рыпайся! – рявкнул здоровяк, хватая пленника за шиворот.

Тряхнув для острастки свою добычу два раза, он сделал подсечку под одобрительный хохот окружающих. Сбитый с ног пленный больше не совершал никаких движений, покорившись судьбе. Его, словно куль с мукой, поволокли добровольные помощники главного охотника к входу, освещенному молочным светом фонарей, где у двери стояли несколько женщин из числа обслуживающего персонала профилактория.

Дом отдыха текстильного комбината – старейшего предприятия города – располагался в дивном местечке. Сосновый бор живой изгородью окружал двухэтажный корпус гостиницы, скрывая его от любопытных глаз. Соединенный крытым переходом с бассейном корпус блистал белоснежной облицовкой стен, не испохабленных непристойными надписями или символами какой-нибудь «металлической» команды.

В начале восьмидесятых годов директор комбината расщедрился: заключил контракт с финской строительной фирмой, хорошо себя зарекомендовавшей на строительстве Олимпийской деревни в Москве. Местное начальство поддержало почин директора: мол, и мы не деревня, пусть и дальнее, но Подмосковье, сердце нашей родины…

Место подбирали тщательно, под чутким надзором первого секретаря горкома партии, лично обозревшего выбранный участок.

Финны отгрохали профилакторий в рекордно короткие сроки. Покрыли крышу красной черепицей, выставили идеально ровные бордюры по бокам закатанной асфальтом подъездной дороги, соорудили сауны с изумительным жаром и сотворили еще многое другое, к чему воспитанные в спартанском духе труженицы комбината были непривыкшие. Но главной достопримечательностью дома отдыха стал бассейн под стеклянной крышей. Лежа на спине и нежась в воде, можно было созерцать ночное небо, усеянное мириадами звезд, или краски вечернего заката, как кому по вкусу.

Сауну опробовал первый секретарь со свитой избранных товарищей, затем директор опять же с главным местным партийцем, потом начальнички рангом пониже. На торжественном банкете, посвященном официальному открытию профилактория, заговорили, что наконец-то в городе появилось приличное место, где можно принять гостей и самим расслабиться на лоне природы в цивилизованных условиях.

Текстильщицы были женщинами тихими и дисциплинированными. Получив путевку в «профилак» – так сокращенно они называли якобы свой дом отдыха, – чувствовали себя на седьмом небе от счастья. Распаривая скрюченные от работы пальцы в настоящей финской сауне, отмокая в бассейне, наполненном до краев лазурной водой, они мечтали через год-другой вырвать у заводского профкома путевку и спрятаться в лесной тишине от опостылевшего грохота станков, утробного рева мужа-алкаша, ломаемого очередным похмельем, и прочих мерзостей жизни обыкновенной советской ткачихи.

Женщины постарше днем чинно прогуливались по лесным тропам, вечерами судачили, собираясь на посиделки у телевизоров. Молодежь предпочитала побеситься в бассейне и оторваться на дискотеке, устраиваемой по выходным.

Правда, заполучить путевку было сложно. Номера «Шпулек» – это было второе название профилактория, придуманное завистливыми горожанами, не имевшими никаких шансов попасть туда, – помимо работниц комбината постоянно оккупировали важные чиновники из Министерства легкой промышленности, партийные товарищи, наезжавшие даже из Москвы, прочие нужные для города люди.

Летом число ткачих сокращалось до минимума. Места в райском уголке бронировались для высоких гостей. Зимой тружениц опять запускали погреться в сауне.

Откуда взялся здесь Юрчик, никто не знал. Он сам себя именовал этим ласковым именем, был незлобив и тих. Лицо, поросшее редкой, клочками, бородкой, напоминало сморщенную репу, причем с одной стороны морщины были резче и глубже. По-своему был вежлив. Когда кто-либо давал ему подаяние, стремился поцеловать руку.