Сергей Зверев - Забей стрелку в аду

Место номер пять занимал Ибрагим Хаги с паспортом итальянского подданного в кармане. Гражданство албанец по национальности и месту рождения получил за взятки. Его предки пасли овец из века в век на склонах холмов, поросших чахлой растительностью. Они исправно посещали мечеть, делали детям обрезание и платили налоги чиновникам турецкого султана.

Мир менялся в вихре войн и революций. Распадались империи, провозглашалась независимость новых стран, а жизнь у подножия холмов не менялась. Правда, с приходом к власти коммунистов позакрывали мечети и везде наразвешивали портретов вождей. Но нищета из убогих албанских селений никуда не ушла. По-прежнему утром пастухи выгоняли отары на пастбища, а земледельцы долбили каменистую почву.

Ибрагим Хаги прозябать в убожестве не собирался. Богатство можно сколотить, если повезет, упорным трудом, ловкими торговыми операциями, махинациями с финансами и недвижимостью. К нищей стране такие рецепты неприменимы. Там благосостояние добывается при помощи оружия и сопровождается кровопролитием. Отпрыск пастухов сколотил банду, терроризировавшую окрестные села. Добыча была очень скромной. Убогие пожитки из крестьянских домов, круги овечьего сыра, мизерные сбережения. О последнем и говорить не приходилось. На албанские дензнаки, называющиеся леками, можно было купить женщин, виноградную водку, боеприпасы или еду. Все это Хаги брал бесплатно. Для капитала, с которым можно было развернуться в будущем, нужна была валюта.

Однажды награбленным долго сыт не будешь. Кроме того, правоохранительные органы начали наседать на банду с помощью местного населения, уставшего от грабежей и поборов. Хаги сменил тактику, используя новые возможности. Он поднялся на ступеньку вверх, занявшись наркоторговлей.

Пал коммунистический режим. Закрытая при нем страна распахнула двери. Албания по своему географическому положению лежит на перекрестках дорог, ведущих из Азии в Европу. На территории скверно управляемого государства как грибы после дождя стали расти склады с наркотой, принадлежащие международным наркокартелям. Вслед за складами настал черед плантаций. Дурной пример заразителен. Спасаясь от нищеты, крестьяне, почти не таясь от властей, выращивали на полях опиумный мак, а подпольные фабрики перерабатывали растительное сырье в морфин, а затем и в героин.

Ибрагим Хаги вышел со своим товаром на западноевропейский рынок. Установил контакты с итальянской мафией и германскими заправилами наркоторговли. Дела пошли на лад, а бурные события на Балканах открывали новые возможности.

Соседняя Югославия, которой албанцы всегда в глубине души завидовали, стала распадаться как карточный домик при дуновении ветра. Республики отделялись одна за другой. Процесс сопровождался жуткой резней и массовыми убийствами. Ибрагима потянуло на запах крови.

В мусульманском анклаве Боснии он стал видным полевым командиром. Хаги не усердствовал в зверствах, как другие, если не считать нескольких распятых православных священников и изнасилованных монашек. Война шла без правил, а парням из его команды были нужны развлечения.

Когда в Боснию понаехало слишком много международных наблюдателей и прибыли миротворческие контингенты, призванные установить мир, албанец засуетился. Умевший оставаться в тени, он не хотел, чтобы его имя фигурировало в списке военных преступников, подлежавших суду международного трибунала. Проведя несколько операций, бывших, по сути, грабительскими рейдами, он постановил свернуть свою деятельность в Боснии.

Тогда, под стенами монастыря, замшелыми от древности, Хаги подобрал раненого русского с птичьими, круглыми глазами. Вообще-то Ибрагим на дух не переносил русских добровольцев. В сражениях они вели себя как черти, отправив на тот свет немало бойцов из его отряда. Но в пленном, стоявшем у ворот намеченной для грабежа обители, он узнал профессионального убийцу, дерущегося не за идеи, а ради собственного удовольствия. Узнал подсознательно, заглянув в желтые ястребиные глаза. Первую пробу русский преодолел, прикончив ножом раненого товарища. Отряд пополнился новым бойцом по кличке Ястреб.

Свернув дела в Боснии, албанец оставил там несколько надежных людей, продававших наркотики солдатам из миротворческого контингента и остальным желающими гражданам республики. Следуя совету приятеля, он приказал не соваться к российским десантникам и даже не приближаться к лагерю с российским триколором на флагштоке.