Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

Алешкиному самолюбию очень льстило, что он может вновь принадлежать к чему-то большому, мощному, объединенному едиными благородными целями. В первый раз, когда он записывался в партизанский отряд Чернецова, им двигал романтический порыв. Но теперь никто бы не смог его убедить в поспешности столь сурового выбора.

Вспомнив, что от угла Атаманской ему совсем недалеко до дома, Алексей остановился.

«Может, забежать на десять минуток, появиться на глаза, сказать, что все в порядке, и дальше?… Так ли уж важны эти несколько мгновений для судеб вооруженного восстания, раз город уже взяли и даже продолжили наступление?»

Лиходедова словно разрывало на две половинки. И то и другое, без сомнения, являлось его долгом. Но что важнее – долг по отношению к родителям, вырастившим тебя, или долг перед собратьями по духу, ставшими на защиту Отечества? Что выбрать?

В этот момент Алешке на глаза попалась скандалящая пара. Молодая женщина, рыдая, хваталась за хромого ротмистра, пытающегося втолкнуть ее обратно в выходящую на улицу дверь дома. Офицер при крестах и погонах собирался идти на регистрацию. Одной рукой отстраняя от себя жену, он палкой тыкал в прилепленную на столб листовку с воззванием: «Да пойми ж ты, дуреха, не могу я так больше! Второй раз нам не отсидеться! Да что я, мышь, что ли? Я же боевой офицер… Я этих нелюдей зубами рвать должен! Иди в дом!»

Алексей почувствовал у горла ком, развернулся и, обозвав себя идиотом, побежал по направлению к штабу.

Первый, с кем Лиходедов столкнулся, выходя от полковника Смолякова, был их с Пичугиным и Мельниковым однокашник Женька Денисов.

– Слыхал? – возбужденно зашептал Евгений. – Есаулу Алексееву разрешили формировать партизанский отряд, а комендантом города назначен полковник Туроверов!

– Про Туроверова только что слышал. А ты при ком теперь?

– Я теперь по интендантской части, помогаю пожертвования учитывать. А еще на мне выдача патронов и воинского снаряжения. Я ведомость веду.

Женька огорченно вздохнул. Ему хотелось в партизанский отряд.

– Пичуга-то на месте?

– Нет, опять в типографию поскакал с воззванием. Да, я что хотел сказать! Тебя девушка искала. Она здесь, с отцом-доктором!

У Алешки колыхнулось сердце.

– Не брешешь?

– Стану я брехать, когда ее папаша теперь начальник всей донской медицины… Да вон же она, по лестнице идет!

Лиходедов резко обернулся. По лестнице спускалась Ульяна – с той же косой, с теми же ясными глубокими глазами, сияющая улыбкой.

– Алеша? – удивленно воскликнула девушка. – Как вы… Как вы на себя не похожи… Вы изменились, да?

– Почему? – еще глупее переспросил растерявшийся юноша.

Ульяна, прижав ладошкой рот, смущенно хихикнула:

– Мне о вас столько рассказывали… Ваши друзья.

Никак не ожидал Алексей, что их встреча произойдет вот так, с кондачка. Раньше грезилось, что он вроде как официально прибудет с извинениями за давний инцидент. Конечно же, с цветами и, конечно же, при параде. А тут… Какой может быть парад в не подогнанном обмундировании скучного полевого цвета, да еще без погон, петлиц, аксельбантов? Благо галифе с гимнастеркой почти новые, а то и вовсе бы стыдно пришлось. Шинель тоже подкачала: хоть и не ношеная, а рукава – как у петрушки.

– Пойдемте на улицу? – неожиданно предложила Уля. – Мне на Почтовую, а вам куда?

– А мне Шурка Пичугин нужен. А после пойду в Инженерное управление, на Платовский. Там инженерная часть формируется. Объявление повесить надо.

– Снова воззвание?

– Да, простое совсем.

Уля взяла в руки бумажку и прочитала: «Объявление. Запись желающих поступить в инженерные части принимается в Инженерном управлении (Платовский проспект). Необходимы: техники, бывшие саперы, подрывники, мастера разных специальностей и просто грамотные казаки. Командующий отделом Фетисов».

Пока девушка с выражением зачитывала выведенные ровным пичугинским почерком строчки, Алешка с упоением вслушивался в ее голос. Грудные мурлыкающие нотки переливались, заставляя пробегать по телу сладкий холодок. Тембр голоса возбуждал и в то же время убаюкивал.

– Меня папка в богадельню отослал, – вдруг сказала Ульяна, отдавая записку обратно. – Велел все осмотреть и сделать пометки, что там от красного госпиталя осталось. Я и дальше при отце буду. После всего этого, – улыбка сошла с ее лица, – я не смею не помогать. Я раньше такая глупая была…

– Глупая?! Да что вы, перестаньте. Вы смелая! Мне полковник Смоляков и Шурка рассказывали, как вы помогали. Без вас, может, и город бы не взяли. Извините, что я тогда так глупо себя повел…