Никита Воронов - Сафари для покойника

– Заткнись…

Господи, насмотрелись кино про шпионов! Одесской студии детских и юношеских… Впрочем, те, кто «зарядил» неизвестно чем парня, рассчитывали на себе подобных – всяко будут шмонать, живого ли, мертвого ли. И наткнутся на утолщение за подкладкой.

Сложно было не надорвать – просто хотелось сделать это тихо.

– Изобрази, что со жратвой возишься! – скомандовал он соседу. – Отвлеки, понял?

Испуганный литовец дисциплинированно прикрыл Виноградова собой и заковырял открывашкой о банку. Получилось естественно, и обернувшийся было Кондор вновь занялся проводками.

Так… В прозрачном, не шелестящем и не проницаемом для воды пакетике – какие-то обугленные клочки: «…щим удостоверяется… ший лейтенант Ко… выполняет специальное зада… оказывать… всем подразделениям Феде… и граждане…»

Верхний обрывок, потемневший от не долизавшего его пламени, состоял из края черно-белого фотоснимка со следом печати. Виноградов не успел удивиться – на камни выскочил вложенный между листками пластик металла.

Еле удалось перехватить его на лету.

– Ой! – Но это вскрикнул не Владимир Александрович.

Подняв лицо, он во второй уже раз за сегодня увидел последовательно: черный зрачок автомата, дремучую бороду, злые глаза. Опередил опять, зверюга… Видимо, Кондор учуял во взгляде Виноградова понимание – ствол шевельнулся и повелительно указал чуть повыше голов.

Вслед за майором поднял руки вверх и литовец.

Потянулись болезненно-длинные секунды неподвижности. Не отводя автомата, бородач подозвал к себе доктора. Нащупал в кобуре «магнум». Достал. Щелкнул предохранителем. Передал в руки очкарику…

Тот перехватил поудобнее тяжелый пистолет – и направил его в лоб Генрикаса. Кондор отрицательно покачал головой – и мишенью стал Виноградов.

Владимир Александрович сглотнул слюну – это получилось неприлично громко.

Неужели выстрелит? Вы-ыстрелит, еще как! Глядя в белесые, лишенные выражения глаза врача, он понял – убьет. Для очкарика в этом мире существовала только смерть – да, смерть пресловутого Магаева. Жизнь майора российской милиции его абсолютно не интересовала…

Случается, убивают, чтобы выжить. Этот господин был готов убивать – чтобы в конце концов убить. «Он же просто сумасшедший, – догадался Владимир Александрович. – Просто – псих!»

Кондор тем временем вплотную приблизился к пареньку. Не торопясь, положил на его стриженую макушку свою не занятую оружием лапищу, без усилий пригнул…

Подчинившись, безропотный и дрожащий литовец опустился – сначала на колени, потом лицом вниз, на камни. Уверенный в послушании, бородач сдвинул за спину автомат, порылся за пазухой и извлек одноразовый шприц. Навалившись огромным телом, придавил жертву и довольно неловко сделал инъекцию – в шею, под правое ухо.

Генрикас последний раз шевельнулся и замер. Палач шумно выдохнул… Отстранившись, он посмотрел сначала на очкарика, потом на Виноградова – все было в порядке, никто не пытался самовольничать.

Под прицелом доктора, не имея ни сил, ни особого желания шевелиться, Владимир Александрович наблюдал: Кондор втискивает покойника в узенькую ложбину среди камней, что-то вспомнив, вытягивает ему ногу на выступ… резким ударом приклада ломает безжизненную голень… кость хрустит, словно курочка-гриль в ресторане…

Прежде сознания среагировал желудок – вывернувшись наизнанку, прямо во внутренность Генрикасовой, уже не нужной ему куртки.

С точки зрения организма это была вполне естественная реакция. На какое-то время Виноградов выключился, а когда вновь окончательно пришел в себя – увидел: литовец лежит на спине, переломанная нога разута и кровоточит сквозь неумело наложенный жгут. Рука – правая, со шприцем, замерла судорожно, на полпути от шеи. Левая – запрокинута безвольно…

Прямо под боком, на предусмотрительно обугленном пятачке, распластались остатки документа, для верности прижатые старенькой зажигалкой. Майор догадался, что где-то поблизости, не на виду, но чтобы легко нашли, должен валяться и «смертный» медальон – та самая металлическая пластинка, выпавшая из пакета. Такой медальон выдается любому служивому…

– Ох, бля-а! – Мужества у Виноградова пока хватило только на то, чтобы сплюнуть остатки блевотины и вытереть рот.

Что тут скажешь? Сцена у фонтана… Диверсант, подвернувший в походе ногу, оставлен своими до возвращения. Чтобы не быть обузой. Очень благородно! Поняв, что никто за ним не придет, героический старший – или младший? – лейтенант Ко… из последних сил пытается уничтожить личные документы, прячет свой медальон и кончает жизнь самоубийством. Лишь бы не угодить в лапы гадов-бандитов… Спецназ не сдается!