Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Я согнал Верховцева со стола и присел на стул рядом с Ваней.

– Домушин, у тебя имя есть? – рассматривая пачку, я убедился, что в ней последняя сигарета.

– Константин…

– Костя, значит. Я вот о чем думаю, Костя… Нужно мне перед твоим водворением в ИВС… Ты ведь не сомневаешься, что тебя «закроют»? Правильно, не сомневайся. Так вот, нужно мне перед этим запустить по «хатам» слушок, как ты сначала обоссался, а потом покрасился. При твоем авторитете, точнее, при его полном отсутствии, тебя ожидает на ближайшие пять лет только одна участь. Эта «масть» тебя будет сопровождать всю жизнь. Она вместе с тобой отправится в СИЗО, лагеря, тюрьмы. И во всех камерах, которые тебе предстоит посетить, первой командой, которую ты услышишь от смотрящего, будет: «Под нары!»

Домушин отдавал себе полный отчет в том, что каждое мое слово – правда. Я его не пугал, как бестолковый оперативник, а предупреждал. Он «сломался» через три минуты, две из которых у меня ушли на разъяснение моментов, которые меня интересуют.

Виталий Алексеевич Табанцев, заместитель начальника городской ГИБДД, «попросил» хорошего парня Костю Домушина выследить меня и в удобном месте отправить на тот свет. Подробности не сообщались. Косте говорят – он делает. Год назад Константина угораздило проникнуть в чужую квартиру, где его и задержал экипаж ГИБДД. Тупой грабитель так размахивал фонариком в темной квартире, что этот «семафор» привлек внимание проезжавших мимо блюстителей порядка на дорогах. Табанцев в тот вечер находился в здании ГИБДД. Туда-то он и попросил подчиненных привезти незадачливого воришку. После короткого разговора Домушин понял, что его крепко взяли «на крюк». Вскоре он сообразил, что Табанцев и Тен – почти братья. Естественно, подробностей такого братства он не знал, однако через «работающих» в этой же конторе «братков» выяснил, что Табанцев занимается подготовкой и оформлением документов на угнанные из-за рубежа автомобили. Дело давно поставлено на конвейер, и «движение ленты» на этом конвейере ускоряется с каждым месяцем. Семь или восемь дней назад Табанцев связался с Домушиным и назначил встречу. От распоряжения, отданного милиционером, Костя сначала ошалел, а когда Виталий Алексеевич напомнил о том, что после одной уже имеющейся у Домушина судимости его упекут за решетку до середины жизни, Домушин согласился.

– У меня выбора не было! – умолял он меня.

– Выбор есть всегда. – Я стиснул зубы, вспомнив ту ночь.

Способы устранения предоставлялись на усмотрение исполнителя. Табанцеву это было безразлично. Домушин выбрал самый, на его взгляд, простой вариант. Он решил выследить меня и сбить машиной. Следы ДТП Табанцев «затрет» легко.

На этом повествование заканчивалось, и я с неприязнью смотрел на блестящий лысый череп. По нему сбегали струйки пота – так выходил из Домушина страх. Ныне от меня, и только от меня зависела его жизнь в тюрьме и на зоне.

– Сейчас дашь мне официальные показания в присутствии двоих сотрудников милиции. Под роспись. И напишешь все собственноручно. Каждое слово, которое ты сейчас произнес, должно быть нарисовано на бумаге.

Был ли у него выбор? Был. Но Домушин, как и тогда, предпочел вариант, который находился ближе . Своим корявым почерком он покрыл две страницы, не забыв поставить в конце дату и подпись. Пока Иван отводил Домушина в камеру, мы с Верховцевым расписались под заключительной фразой: «Показания даны в присутствии нас – капитана милиции Горского А.В. и старшего лейтенанта милиции Верховцева Д.В.». Филькина грамота, конечно. Но был Домушин, готовый подтвердить каждое слово. И перед уходом я его предупредил, что это может вскоре потребоваться.

Теперь Домушин поступил в полное распоряжение оперуполномоченного Паршикова. Того, с кем мы штурмовали корейское гнездо на авторынке. Он у нас занимается имущественными преступлениями, в частности – квартирными кражами. Для тандема «Домушин—Самоделкин» наступили тяжелые времена. Пока Паршиков не выжмет их, как лимон, его встречи с фигурантами будут продолжаться очень долго.

Мой кабинет превратился в номер гостиничного типа. Не кабинет, а лежбище морских котиков. В отличие от Ивана и Верховцева, чье посапывание раздалось уже через пять минут, я до утра не мог сомкнуть глаз.

Все было в моих руках, но отсутствовало главное. На воле продолжал гулять убийца. И если до того момента, пока я его найду, он совершит хотя бы еще одну страшную вещь, вина за это повиснет на моих плечах непомерным грузом. Меня никто и никогда не упрекнет за допущенные ошибки, поскольку для начальства главное – задержание преступника. Потом тебе отпускаются все грехи. Но это не значит, что ты сам себя простил.