Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра

Лисса понесло – Бес это видел.

– Нет, Михаил Юльевич, все в порядке. Это дом Выходцева. Я же говорю – он со Струге в Маврино проехал, и обратно он возвращался один. Я не Архимед, но могу точно вычислить, что Струге остался в хибаре. И выжить, понятно, никак не мог… А телевидение молчит, потому что ментам сейчас невыгодно, чтобы информация просочилась. Вечером какой-нибудь гундос из пресс-центра перед журналюгами пролопочет, что у следствия две версии. Первая – чеченская, а вторая связана с профессиональной деятельностью следователя прокуратуры. Слепят фотороботы двоих-троих подозреваемых гуманоидов и вывесят этих франкенштейнов на стены всех домов. Ну, первый раз, что ли, шеф?

– Ладно, хватит трепаться. – От постоянного трения браслета запястье Михаила Юльевича окрасилось в бордовый цвет. Только сейчас почувствовав дискомфорт, Лисс оставил его в покое. – Свяжись с московскими. Неважно с какими – солнцевскими, раменскими… Пусть они разыщут Ремизова. Скажи, что это мой кровник, и я дам предоплату, какую они попросят. Мне нужно, чтобы он был живой и мог говорить. Я до сих пор не уверен, что Комик просто прошляпил эти документы. Он мог или их утаить, или вникнуть в их суть. Сам он в Москве с ними, конечно, ничего не сделает, как, впрочем, и в Мрянске, однако он может поступить с бумагами, как Киса Воробьянинов. То есть довериться первому попавшемуся проходимцу. Работу на столько фронтов я не потяну. И набей стрелку с юристами из той бурсы. Сегодня, в кабачке «Ливерпуль», в Аптекарском переулке. Он знает. В семь, Саша, в семь…

За время, прошедшее с момента отъезда из академии, Выходцев успел еще раз позвонить в Мрянск, чтобы убедиться в том, что Баварцев продолжает заниматься «самоистязанием» на своей даче. О последнем, понятно, опять поведала его жена, а не сам Сергей Львович. Связавшись с мрянской прокуратурой, Борис Сергеевич выяснил номер телефона, что был зарегистрирован на той даче. Но абонент на том конце телефонной связи поступал, как глухонемой: не слышал звонков и не брал трубку.

– Забаррикадировался! – разозлился следователь. – Как бы он вообще за кордон не махнул…

– А что толку? – спокойно заметил Струге. – Он не Живило и не Березовский. Объявление его в розыск по линии Интерпола – и через сутки он в Мрянске. Зачем ему менять «подписку» на арест? И потом, капиталы свои он все равно не спрячет. Новый объявил тотальную войну с отмыванием денег и аккумулированию их на зарубежных счетах. Я думаю, что Сергей Львович затирает шероховатости в Мрянске, а не за границей. На его месте лично я занялся бы оправдательными мероприятиями перед директором.

«Юный следопыт» сидел в замысловатой позе за столом Выходцева и разглаживал на голове взъерошенные волосы. Увидев начальника, он резво соскочил с чужого места и расплылся в виноватой улыбке.

– Я понял содержание документов. Всю ночь сидел. Эти документы не имеют юридической силы в общепринятом смысле этого понятия. Однако значимы. Скорее это документация информативного характера, из «черной бухгалтерии» строгой отчетности МТЗ. То есть неофициальная.

– А если попроще? – Выходцев вооружился сигаретой.

– Куда уж проще! – покривился молодой следователь. – Числа, когда с завода отправлялись партии готовой продукции, номера поездов, на которые шла погрузка, время их отправления. Следующий блок – номера счетов местных и зарубежных банков, на которые перечислялись средства. Как я понимаю – шла расплата за предоставленную продукцию МТЗ. Тут же информация о плательщиках в виде номеров их банковских счетов. И, наконец, суммы. Исходя из всего упомянутого, я могу с уверенностью заявить, что девятьсот тридцать три трактора, на общую сумму около девяти с половиной миллионов долларов, ушли с завода мимо официальной проходной. Те самые, что вменяются в вину Баварцеву прокуратурой Мрянска.

– Честно говоря, я в недоумении. – Струге развалился на кабинетном диване и беспардонно вытянул ноги. – С махинациями такого размаха я еще не сталкивался, однако мне в любом случае непонятно – как можно, не опасаясь уголовного преследования, продавать трактора налево и не выполнять обязательств по официально заключенным контрактам? Ведь рано или поздно это все равно обнаружится?! Рекламационные письма со стороны партнеров, иски в арбитражные и международные суды! Не понимаю…

– Все просто, Антон, – Выходцев знал, очевидно, то, что было неведомо Струге. – Выполнение договорных обязательств с официальными партнерами растягивается по времени. Трактора клиентам поступают, но в очень ограниченных количествах. Это дает уверенность в том, что обязательства худо-бедно, но выполняться будут. Назови мне хотя бы одно предприятие, которое выполняет все условия договоров своевременно и в полном объеме. Поступление мизерных партий продукции позволяет иметь гарантию того, что продукция поступает и будет поступать. Никто и не думает обращаться в арбитраж. Попробуй обратись – начнутся разбирательства, которые затянутся на годы. И ничего, кроме ухудшения уже имеющегося положения дел, не будет. Директор завода имеет официальную статистику, которая не отвечает истинному положению дел. А в это время околозаводскими структурами заключаются договора с более удобными партнерами. То есть теми, которые готовы рассчитаться не взаимозачетами по энергетике и сырью, а «живыми» деньгами. То есть работают криминальные структуры. Поэтому на обоих берегах законных взаимоотношений завода и партнеров тишина…