Вячеслав Денисов - Иди и умри

– Дальше мы Кургузова встретили, отвезли на дачу к Коровяковым. Я до самого последнего дня не понимал, сколько этот заморыш будет там сидеть. А потом понял…

– Объясни, что ты понял. – Вопрос, достойный судьи и следователя. Заставить подследственного или подсудимого развивать тему без наводящих вопросов, пропитанных подсказками.

– Я на самом деле ничего не знал, – звучал осипший от недавних криков голос молодого человека. – Генка сказал, что Хозяин зовет человека из Питера и этот человек будет за нас делать дело. Нам, как объяснил Хозяин, соваться в эти разборки нельзя, потому что, во-первых, мы перед вами уже «засветились», а во-вторых, в городе мы легко узнаваемы. Генка на карандаше в УБОП местном, так что, если опера телефонный разговор запишут, первым забраслетят Генку. Он у них по линии телефонного шантажа уже фигурирует в полный рост. Одним словом, нашей задачей было лишь Кургузова на даче содержать. А что еще нужно будет сделать, это я только после узнал…

– Рассказывай, – мягко нажал судья.

– Хозяин вдруг позвонил и сказал, что дело сделано, у Струге неприятности. Генка, в отличие от меня, все понял, велел мне и Кургузову одеваться и выходить на улицу. В машине сказал, что поедем на пикничок. Мол, дело заканчивается, все останутся довольны. Хозяин посулил Кургузову тысячу долларов за неудобства… – Голос парня затих, а потом вдруг взорвался с какой-то неведомой страстью: – Да какие неудобства?! Четыре дня пидора холили и кормили!.. Эта погань нажрется, мы приезжаем – он лежит посреди комнаты, вся шкура зассана, как из брандспойта залита!..

«Какая шкура?» – удивился Пащенко.

– Какая шкура? – прошептал Струге.

– Белая, медвежья! У Коровяковых на даче шкура белого медведя в зале лежит.

– Что дальше было?

Снизу потянуло сигаретным дымком, и зампрокурора догадался, что собеседники закурили.

– Дальше меня вырвало… В смысле, сразу после того, как Генка Кургузову бейсбольной битой голову разбил. Звук такой… Как будто дерево о дерево и один из предметов не выдерживает силы удара… Я посмотрел – бита цела.

– А как Генка объяснил убийство Кургузова?

– Хозяин, мол, сказал, валить, потому что он больше не нужен.

– Так кто Кургузова убил? – вернулся к пройденной теме Антон Павлович. – Я что-то не понял. Эксперты на голове бедолаги два пролома насчитали, а ты говоришь, что Генка ударил и тебя вырвало. Второй раз, старик, можно было и не бить. Судмедэксперт сказал, что после любого из двух ударов человек обречен мгновенно. А?..

– Это Генка заставил…

– Что заставил?

Пащенко слышал, что Струге начинает напирать.

– Взять меня биту заставил. И велел тоже один раз ударить.

– Ну, ты и постарался? – съерничал судья. – Генку не вырвало?

– Я уже по трупу бил!! Это не убийство!.. Я мертвого бил!

– Ладно, ладно, успокойся. – Вадим чувствовал, что Струге разговаривает с кривой усмешкой на губах. – Я уже понял, что тебе лишнего не пришьешь. Грамотный человек. Впрочем, раз нет Генки, почему бы не говорить, что первым бил он? Итак, с этим вопросом мы, кажется, разобрались. Вслед за ним возникает другой. Как на месте убийства Кургузова мог оказаться труп Кузьмича? Николая Кузьмича Севостьянинова, сторожа лодочной станции?

– Какого Кузьмича??

– Что-то друга моего нет, – мгновенно вспомнил Струге. – Вадим!!

Понимая, что настало время его выхода, зампрокурора, опровергая все рассказы о прозрачности методов прокуратуры, стал двигаться в темноте, задевая трубой все металлические части подвала.

– Куда бить? – спросил он, встав над «джипером».

– А, старика? – встрепенулся парень. – Рыбака? Вы говорите – Кузьмича, а я откуда знаю, кто такой Кузьмич? Я никаких Кузьмичей не помню.

– Сейчас вспомнил?

– Сейчас да. Мы с Генкой, когда он убил Кургузова…

– Когда вы убили Кургузова, – поправил Струге.

– Пусть так, – в темноте было видно, как, сверкнув белками глаз, молодой человек метнул взгляд в сторону Пащенко. – Когда Генка… А потом я… Одним словом, когда Кургузов уже был мертв, Генка вынул из джипа надувную лодку, подсоединил насос, и уже через пять минут мы опустили каторжанина в воду. На следующий день синоптики обещали заморозки, поэтому «грузить» Кургузова не было смысла. Но едва мы успели сбросить его в воду, вдруг слышим: «Вот ты где, зубастый, таришься!» Я чуть не поседел, а Генка шепчет: «В кусты!» Заплыли мы за коряги, слава богу, темень была, иначе были бы как на ладони. Смотрим, старик в лодке плывет, в лодке лампа стоит. В руках спиннинг. По всей видимости, на линя вышел – эта тварь в ноябре берет, как в последний раз в жизни.