Сергей Зверев - Принцип мести

Между тем пришло время утренней побудки – мы договорились подняться с рассветом и сняться «с якоря» не позже семи. Я энергично растолкал Садовского, очень рассчитывая на то, что он проснется на самом интересном, но встретился с его насмешливым взглядом.

– Доброе утро, страна, – проговорил он негромко. – Оставь э т о у меня. Так, на всякий случай.

Я сразу понял, о чем он говорит, и без лишних слов отдал ему микрочип.

Садовский легонько клацнул меня кулаком по челюсти. Я некоторое время соображал, зачем он это сделал, а когда сообразил, он клацнул меня еще раз.

– Это ты сдал меня «чеченам»! – воскликнул он с неподдельным возмущением.

– Это подстава!

Я бросился на него, пытаясь провести удушающий прием.

– Они называли твою фамилию! – не унимался он. – Подлец!

– Я тут ни при чем! Ты сам им продался, негодяй...

– Трус и предатель!

В общем, нам достаточно достоверно удалось разыграть сцену «встретились подлец с негодяем». Нас кое-как расцепили. Лицо Садовского украшала живописная царапина, мой глаз – оливковый синяк. Похоже, наша публичная ссора произвела впечатление – едва продравшие глаза мужчины крепко держали нас за руки, растрепанные после сна женщины возбужденно тараторили, призывая одуматься и прислушаться к голосу разума. Потом наши милые дамы чуть сами не передрались из-за нас, выясняя, кто прав и кто виноват. По всему выходило, что первопричиной конфликта и источником напряженности являюсь я. Но Даша слепо и безоговорочно, невзирая ни на какие доводы, приняла мою сторону; ее женская самозабвенная преданность польстила мне. Игнатий старался держаться к нам поближе, чтобы в случае необходимости подмогнуть мне, подставив надежное товарищеское плечо, и защитить Дашу от разъяренной Светланы.

Когда страсти немного улеглись, мы наконец тронулись в путь. Плыли в полном молчании. Наши азиатские друзья были заметно удручены утренней размолвкой. Спокойный, как всегда, выглядел невозмутимым и рассеянно-самоуглубленным. Казалось, он ассоциирует себя с прозрачными водами Нмайки и видит в них свое зеркальное отражение. Садовский удил рыбу и в промежутках между поклевками поглаживал Светлану по колену, как бы давая понять, что этот участок ее тела приватизирован окончательно и бесповоротно. Судя по ее млеющему виду, она была не против приватизации и всего остального. Даша с презрением поглядывала на все эти телячьи нежности, а я даже позволил себе отпустить в адрес сладкой парочки колкость:

– Жиголо тут, жиголо там...

– Не обращай внимания, – промурлыкала Светлана. – Это мой бывший телохранитель. Так, мальчик на побегушках – подай-принеси. Ума не хватает даже на то, чтобы сходить в супермаркет за тампаксами. Обязательно перепутает и принесет чай «Липтон» в пакетиках...

Это, конечно, была наглая ложь.

Садовский одарил ее обволакивающим взглядом и, погладив чуть выше колена, сказал:

– Жены «новых русских» – моя специальность. Им так не хватает душевного тепла.

– Увы, это так, – согласилась Светлана.

Я оценил всю степень самопожертвования Садовского. Наверное, после тяжких испытаний многомесячного плена, где хронически не хватает самого необходимого, а общение с женщинами сведено до минимума, я бы вел себя точно так же.

Всю оставшуюся часть пути до очередного привала мы проплыли, демонстративно не замечая друг друга, что на плоту размером с комнатный палас было крайне затруднительно. Я поинтересовался у Игнатия историей строительства нашего компактного плавсредства. Как удалось спустить его на воду за столь короткий срок – ведь на все про все у протоиерея было не больше двух часов.

– Все необходимое было заготовлено заранее – бревна, скобы. Мне осталось только скрепить их, – сказал Игнатий. – По-видимому, этот плот предназначался для сплава вниз по реке – его строительством занимались монахи.

– Монахи? – переспросил я.

– А кто же еще?

Я не стал переубеждать его, хотя эта версия не выдерживала никакой критики. Скорее всего, плот был подготовлен людьми Богуславского для бегства из монастыря. Вместе с казной. И рассчитан он был отнюдь не на восемь человек.

Садовский тем временем поймал одного жереха килограмма на полтора и несколько форелей. Этого было достаточно, чтобы приготовить обед, плавно переходящий в ужин. Проблему огнедобычи мы решили просто, прихватив с собой ржавую жестянку с тлеющими углями и небольшую вязанку дров, наломанных из сухостоя. Железная Ладонь оказался владельцем бесценного сокровища – медного котелка. Прямо на плоту Садовский развел огонь, почистил рыбу и приготовил уху. После этого он завел бесконечный философский разговор со Спокойным о ценностях жизни.