Валерий Горшков - В рясе смертника

– Вам кого, батюшка? – удивленно разглядывая незваного гостя в рясе, поинтересовалась девчушка.

– Мне нужна Августина… простите, не помню ее отчества, – сказал я, внимательно наблюдая за реакцией девочки, и не напрасно. Едва я назвал цель своего прихода, лицо девочки напряглось, глаза настороженно застыли, а губы чуть заметно дрогнули.

– А… вы разве ничего не знаете? – тихо спросила она, плотнее прижав к себе малыша. – Соседка в больнице. В психушке. За ней приехала бригада санитаров и увезла. Уже больше двух недель назад. А зачем она вам?

– К сожалению, я не могу вам этого сказать, – не стал обманывать я. – Значит, вы не знаете, когда ваша соседка вернется?

– Боюсь, наверное, не скоро, – покачала головой девочка, прижавшись щекой к щечке карапуза. – Мама ходила на Пряжку проведать, апельсинов купила, так ее даже в корпус не пустили… Августина Леопольдовна находится в отделении для тяжелобольных, туда вообще никого не пускают.

– У нее… был приступ? – на всякий случай уточнил я, хотя догадывался, каким будет ответ.

– В том-то и дело, что нет, – печально вздохнула девочка. – Она, конечно, состояла на учете как вялотекущая шизофреничка, но чтобы вот так – забирать прямо среди ночи… Не знаю, может, она чего-нибудь натворила? С тихими больными такое вроде иногда случается… Нам никто ничего не объяснял. Просто приехала бригада – врач, два здоровенных санитара со смирительной рубашкой и милиционер, они и забрали Августину Леопольдовну с собой.

– А милиционер, который приезжал… такой молодой, веснушчатый?

– Да, он даже удостоверение показал. Лейтенант из нашего отделения, фамилию только не помню. Кажется, Сергеев… или… нет, не помню, – пожала плечами девочка и с подозрением стала разглядывать меня с головы до пят. – Что-нибудь произошло, батюшка? Она… совсем сошла с ума?

– Увы, я не врач и не могу ничего утверждать. Извините, что потревожил. – И, не дожидаясь новых вопросов, я развернулся и стал быстро спускаться по лестнице.

Ай да Семенов-младший, ай да сукин сын! Вот, значит, как ты стараешься для своих дружков. И врач знакомый из соответствующего лечебного учреждения у тебя имеется, чтобы одинокую пожилую женщину в буйные психи записать и в палату-камеру определить, где из тихой и безобидной старушки при помощи сильнодействующих лекарств быстро сделают полную амебу. Слишком дорогой ценой заплатила Августина Леопольдовна за свое любопытство. Впрочем, не все еще потеряно, главное – прижать опера как следует и на сатанистов выйти… Ну держись, рыжий, пришло время платить по счету!

…Оперуполномоченного Романа Семенова в его кабинете я не застал. Сказали, выехал с группой на кражу, будет позже.

– А вы по какому вопросу, святой отец? – ухмыльнувшись, поинтересовался сидящий за вторым столом в прокуренном тесном кабинете грузный мужчина в штатском. Когда я вошел, он торопливо спрятал под стол початую бутылку и теперь дожевывал бутерброд с колбасой, явно без удовольствия запивая его холодным чаем из стоявшего на подоконнике стакана. – Уж не по сатанистам ли тем?..

– Вы очень догадливы, – ответил я. – Кое-что вспомнил, нужно срочно рассказать лейтенанту. Не возражаете, если я его подожду?

– Дело ваше, – невнятно проговорил с набитым ртом милиционер. – Только тогда в коридоре, там есть стул, если не уперли. Я через минуту ухожу и закрываю кабинет, – предупредил он, бросая в мусорную корзину под столом скомканную промасленную газету, и без стеснения вытер руки о край видавшей виды шторы.

Хромой стул с драной, прожженной сигаретами обивкой оказался на месте, на него я и присел. Вскоре проводил взглядом покинувшего кабинет похожего на гризли косолапого оперативника. Напевая под нос, цветом и формой смахивающий на сливу, какую-то блатную песенку, он не спеша прошел в сторону лестницы, не удостоив меня взглядом. После него в коридоре долго держался запах спиртовой настойки на клопах…

Вопреки моим представлениям, в здании райотдела незаметно было кабинетной суеты, по коридорам не спешили по вызову группы захвата в полной боевой выкладке. Изредка появлявшиеся в поле моего зрения милиционеры разных званий и формы одежды лишь искоса поглядывали на меня и проходили мимо, иногда перекидываясь между собой парой слов вполголоса и не задавая никаких вопросов о цели моего прихода. Два раза сержанты провели по коридору задержанных – развязную полупьяную женщину явно облегченного поведения с фингалом под глазом и ссадиной на скуле и прикованного наручниками к запястью конвоира угрюмого бритоголового быка с квадратной челюстью, тяжелый и брезгливый взгляд которого выражал отношение к жизни вообще и правоохранительным органам в частности лучше любого транспаранта на груди пикетчика.