Валерий Горшков - В рясе смертника

Схватив Руслана обеими руками за горло, словно намереваясь его задушить, Гитлер насиловал пленника с таким дьявольским неистовством и уничтожающе брезгливым выражением на покрытом бисеринками пота лице, что сомневаться в конкретном сдвиге, имевшем место в мозгах отморозка, не приходилось. Этот отвязанный урод и извращенец явно получал кайф от того, что сейчас делал, причем как физический, так и моральный…

Руслан же, распластанный на капоте джипа, судя по лохмотьям кровоточащих губ, выбитым передним зубам, исцарапанным ногтями ягодицам, выступал в роли «мочалки» отнюдь не первый раз с момента похищения, чуть раньше уже испытав сомнительное счастье быть гнусно опущенным и превращенным в «птаху». Сотрясаясь на капоте от сильных толчков Гитлера и делая чисто инстинктивные слабые попытки освободиться от введенного в задний проход инородного тела, униженный, смешанный с дерьмом некогда крутой босс зондеркоманды сейчас лишь тихо скулил, зажмурив глаза и уронив на капот «Чероки» обезображенное побоями лицо…

Первым, как и следовало ожидать, на грохот распахнувшейся двери отреагировал Гитлер. Машинально продолжая свое занятие и не разжимая судорожно вцепившихся в шею Руслана пальцев (судя по обилию стекавшего по лицу монстра пота оргазм ожидался им в самое ближайшее время), главарь банды резко повернул шею в сторону распахнувшейся двери, увидел Юрку, живого и невредимого, с автоматом в руке, и тут же, плотно сжав губы, скривил дрогнувшее в судороге лицо и застонал. Громко, отчаянно, широко открыв пасть. Страх скорой смерти смешался со сладострастием внезапного семяизвержения и пьянящим, особенно сейчас, чувством безоговорочной победы над раздавленным, втоптанным в пыль и навсегда превращенным в паршивого пидера врагом.

– У-у-у, бля-я-я! Собака бешеная! – оскалив зубы, со страшным рыком протяжно изверг из своей утробы пойманный в самый не подходящий для сопротивления момент голозадый и безоружный Гитлер. – Нашел-таки, падла-а-а!!!

Глядя на босого Юрку из-под сбившихся на лицо волос подернутыми туманной поволокой экстаза, глубоко посаженными глазами, главарь кровавой банды еще дважды отчаянно сильно приложился к заднице Руслана, а потом рывком высвободился, разжав сжимавшие шею «птахи» пальцы, повернулся к Юрке и вдруг раскинул руки в стороны, приподнял подбородок и неожиданно громко рассмеялся. Да так неистово, вызывающе, что в памяти Юрки поневоле всплыл очень похожий фрагмент из фильма «Горец», когда убивший бессмертного собрата злодей, воздев руки и очи к грозовому небу, стоит на вершине горы и сотрясается от проходящих через него разрядов молний.

– Давай, щенок, стреляй! Чего ты ждешь?!! Вот он я, ха-ха-ха! – жутким, каким-то сюрреалистическим смехом проревел в лицо растерявшемуся, истуканом застывшему в дверном проеме Юрке окончательно расставшийся с мозгами Гитлер. Отморозок даже попытался шагнуть вперед, но спущенные до колен брюки не давали извращенцу возможности двигаться.

– Никогда не думал, что сдохну в такой интересной позе, сразу после того, как в третий раз за день отхарю в очко барыжьего сыночка Флоренского! Вот умора! Да о такой смерти можно только мечтать, верно, Малыш?.. Эй, милашка моя, проснись! – Обернувшись к пленнику, Гитлер хлопнул его ладонью по липкой исцарапанной ягодице. – Братик за тобой, шлюхой, пришел! Вах, какой маладэц!.. Слышь, бля буду, завтра весь Питер узнает, что ты теперь голимый пидер! – схохмил ублюдок и снова, захлебываясь в истерике, заржал, хватаясь за живот и весь изгибаясь от сотрясающих тело конвульсий. – Ой, братва, держите меня, сейчас обоссусь, ой, бля, прикол!..

Бледный как мел Юрка недрогнувшей рукой молча направил на кривляющегося Гитлера автомат и перевел взгляд на брата.

Промычав что-то через кляп, Руслан несколько раз дернулся, потом медленно уронил лоб на капот джипа и беззвучно зарыдал, сгорая от неслыханного стыда и лютой ненависти к самому себе, оттраханному прямо на глазах Юрки, вероломно подставленного им, но все-таки пришедшего выручать брата…

Сглотнув подступивший к горлу ком и пытаясь унять начавшую сотрясать руки дрожь, Юрка вновь перевел свой застывший взгляд на гогочущего дебила с грязными, липкими патлами и гнусными усиками, качнул стволом ниже уровня сердца, прицелился и коротко надавил на курок.

Все три пули вошли Гитлеру в пах, превратив его причиндалы в кровавое месиво. Захлебнувшись застрявшим в глотке смехом, тут же перетекшим в судорожный мерзкий хрип, Гитлер схватился руками за свежерубленый фарш и с выпученными глазами-телескопами сначала рухнул на колени, а потом, суча ногами, как висельник, повалился на спину, громко ударившись затылком о бетонный пол гаража.