Евгений Сартинов - В алмазную пыль...

— Ну, скажешь тоже! Что тебе, медведь, слон что ли? Он по лесу идёт так, что ты его и не услышишь.

Уже пройдя мимо Шалимова, он обернулся и, ухмыльнувшись, докончил предложение. — Пока он тебе голову не откусит.

— Ну, тебе лучше знать. Тебе он чуть-чуть не откусил.

— Чуть-чуть не считается.

Оказалось, что Шалимов в самом деле промахнулся и прошёл мимо ложбины выбранной для ночлега. Пока Михаил раздумывал над этим прискорбным фактом, Бабич, не торопясь, готовил затравку для костра. Измохрив ножом несколько более или менее сухих, с его точки зрения, палочек он уложил их шалашиком, выдрал из подкладки куртки под мышками кусок сухой ваты, и для верности вывернув из пистолетного патрона пулю, немножко посыпал всё это свое сооружение порохом. Затем Семён взял принесённый с собой сгнивший пенёк и, разбив его двумя ударами приклада, посыпал сверху трухой. Шалимов понял, что костёр для них обеспечен. В самом деле, костер занялся сразу, весело и мощно.

— Живем, брат! — весело сказал Бабич. — Где огонь — там жизнь.

Когда через час, уже в темноте, они ели вареную медвежатину, Шалимов спросил: — Слушай, а как ты ориентируешься в этих дебрях? Я сегодня на сто метров отошёл в сторону, и то чуть не заблудился?

Бабич с усмешкой посмотрел на своего спутника, потом ответил: — За день этому не научишь. Меня же отец чуть не с пелёнок по тайге таскать начал. Твой то интеллигент, только на уток ходил, а мой в тайге все брал. Все выходные тут, в тайге проводили, а летом вообще меня в тайгу утаскивал на весь отпуск. Но и то, как с Ферганы вернулся, долго обратно к тайге привыкал… Ладно, как-нибудь попробую объяснить по ходу дела. Сделаю тебя Чингачгуком. А пока… — он задумчиво осмотрелся вокруг, — схожу, посмотрю, может, увижу костёр этих наших «друзей».

Вернулся он через полчаса, к этому времени Шалимов задремал, прислонившись спиной к выскори. Вывернувший из темноты майор даже напугал его своим внезапным и бесшумным появлением.

— Ну что там? — спросил Михаил.

Бабич поморщился. Протянув руки к огню, он устало сказал: — Ничего не видно. Местность тут такая… Одни сопки. Ладно, давай спать. Что-то холодает. Звёзды вон появились. Счас нодью сооружу, и будем спать.

Бабич притащил два небольших дерева, поваленных ветром, обломал ветви, и сложил их рядом на середину костра.

Среди ночи Шалимов действительно проснулся от холода, он пододвинул на прогоревшие угли остатки бревен, и потом методично просыпался всю ночь, замерзая с одной стороны и подогреваясь со стороны костра.

Утром они поднялись с рассветом. Мороз ударил знатно, трава густо поседела от инея. Озноб пробирал до самых печёнок. Вдвоём они быстро расшурудили костёр и, доев сваренное вчера мясо и, напившись чаю, двинулись вперёд. Перед этим они выкурили последнюю сигарету.

Сначала Шалимов сомневался, что теперь они найдут в этих дебрях своих «подопечных». Но, пройдя с полкилометра, Семён остановился и, осмотревшись по сторонам, уверенно направился в один из распадков. По его сосредоточенному лицу Шалимов понял, что тот что-то заметил. Вспомнив обещание майора сделать из него Чинганчгука, он спросил: — Что там, Сема?

— Птиц, видишь? Так просто они в тайге не собираются. Есть что-то там.

Из пернатых Шалимов рассмотрел только одну ворону, пролетевшую в ту же сторону, куда вёл его личный "Дерсу Узала". Но, спустившись вниз, они спугнули сразу добрый десяток воронья. Словно громадные чёрные хлопья они с рассерженным карканьем взлетели вверх, и расселись по соседним деревьям. Подойдя поближе, Шалимов понял, что они нашли место стоянки Лалька и его спутника. Небольшое кострище уже подернулось толстым слоем светлой, древесной золы, рядом валялись пустые консервные банки, смятая пачка из под чая, полиэтиленовый пакет, раздавленные сигаретные окурки. Потрогав золу, Семён удивлённо хмыкнул.

— Ты что? — спросил Михаил.

— Костёр давнишний, но ночью они уйти не могли.

Пройдясь по поляне Бабич нашёл пустую гильзу от пистолетного патрона, и, понюхав её рассмеялся.

— Всё-таки кое-чему Леший их научил. Костёр они развели точно так же как и мы с тобой, но ночью он видно потух и они уже не стали с ним возиться. Перекусили холодной тушёнкой и пошли.

— Откуда ты знаешь что холодной?

— Посмотри сам, — Семён поднял две одинаковых с виду банки. — Видишь, на этой жира на стенках нет, скопилось чуть-чуть внизу и под углом? Её разогревали. А вот в этой жир остался на стенках, её жрали холодной. Учись, студент.