Евгений Сартинов - В алмазную пыль...

— Ты что это нас так разрекламировал? Они же теперь могут нас подстеречь где-нибудь внизу?

— Да и пусть. Всё равно по этим скалам незамеченным к ним не подберёшься, а пугнуть их надо. Пусть почувствуют себя загнанным зверем. Ты, кстати, заметил, что они не отвечают на огонь?

— Ну?

— А эта публика пострелять любит, хлебом не корми. Похоже, у них проблемы с патронами. Вспомни, сколько они их оставили на берегу, в том «Опеле»?

Кое в чём майор оказался прав. Через час, когда они уже шли в том самом месте, где ранее увидели своих врагов, впереди сухо треснул пистолетный выстрел. И Шалимов и Бабич без команды бросились на землю, а потом перебежками укрылись за большим камнем. С минуту они ждали, затем Семён высказал свою точку зрения.

— Похоже, это не по нам палили.

— Почему ты так думаешь?

— Больно далеко. Дай-ка твой рюкзак и надо прибавить ходу.

Поменявшись ношей, они рванули вперёд почти бегом, но метров через триста Семён резко остановился и предупредительно поднял руку. Михаил сразу отпрыгнул за ближайший валун и поднял автомат, но наклонившийся Бабич поднял с земли и показал ему пистолетную гильзу. Понюхав её, он удовлетворённо кивнул головой, и пробормотал: — Только что отстрелялись…

После этого Семён внимательно осмотрелся кругом и подозвал Шалимова.

— Мишка, иди-ка сюда!

Подойдя к нему, журналист посмотрел туда же, куда и майор, и сразу увидел торчащие из расщелины между камнями подошвы сапог.

— Давай-ка его вытащим, — велел Бабич. Потянув за ноги, они вскоре выволокли покойника из природной могилы на свет божий. Тот был оставлен своими приятелями в одной клетчатой рубахе, и пятнистых, довольно вытертых уже штанах. На затылке покойника, среди коротко стриженых волос виднелось ещё чуть сочившееся пулевое отверстие.

— Сами своего добили, и кто же это такой? — бормотал Бабич, переворачивая тело лицом вверх. Собственно, лица у того не было, пуля на выходе разворотила глаза и нос, превратив всё в одну кашу. Но ни мало этим не смутившись Бабич расстегнул рубашку, глянул на руку трупа, и уверенно заявил: — Сухотин, Иван, кличка Леший. Это уже хорошо.

— Почему?

— Он из них троих один был таёжник. Эти места знал прекрасно, охотился здесь. Сел за драку в городе, покалечил там здорово одного. В зоне скорефанился с Лальком, тот его таскал за собой как шута горохового. Лешак был простоватый парень даже для этой компании. Что же они его грохнули?

Он осмотрел ноги убитого, не поленился даже снять с него сапоги.

— Ага, похоже, ты тогда всё-таки попал, — сказал Бабич, показывая пальцем на окровавленную тряпку, обвязанную вокруг щиколотки Лешего. — Хвалю. Ну что ж, не завидую я теперь Лальку. Вперёд, скоро мы их прищучим.

Если Лалёк и чувствовал себя загнанным зверем, то Шалимов вскоре представлял себя загнанной лошадью. Семён взял очень высокий темп, он и сам, когда останавливался, долго не мог восстановить дыхание. Журналист же даже без рюкзака еле поспевал за майором. Несмотря на это казалось, что им так и не удастся приблизиться к своим невольным, более молодым попутчикам. Те всё время оказывались впереди, не приближаясь к паре одноклассников, и не удаляясь от них. На одном из привалов Михаил, еле переведя дух, прохрипел:

— Семён, может, сбавим ход? Сдохнем ведь!

— Ничего, они тоже не каменные. Посмотрим кто кого.

От усталости Михаил уже не соображал, куда и зачем идёт. Как автомат он шёл след в след за майором, не поднимая глаз и не ориентируясь в обстановке. Так что когда Семён очередной раз резко остановился, Шалимов тупо ткнулся в его спину и тут же Бабич резко крикнул ему:

— Ложись! — А сам метнулся в сторону, под прикрытие большого валуна.

Журналист замешкался, но, потеряв точку опоры, в виде впереди идущего человека, он невольно упал вперёд и этим сохранил себе жизнь. Автоматная очередь, просвистев над головой Шалимова, щедро исполосовала выветрившиеся камни за его спиной. Получилось так, что Михаил очутился в небольшом каменистом углублении, не более трети высоты стандартной ванны. Пули бандитов не могли его там достать, но и он не мог поднять голову, так и лежал, перевернувшись лишь вверх лицом и с автоматом в руках. В таком положении журналисту оставалось лишь одно — ждать. Он прислушивался к редким выстрелам, по нему по прежнему стреляли из автомата, но уже не очередями, а одиночными. Да ещё суше и реже раздавались пистолетные выстрелы. Наконец сбоку и чуть впереди Михаила сердитой скороговоркой застучал автомат майора. Частота ответных выстрелов сразу усилилась, и Шалимов понял, что оба они теперь стреляют лишь по милиционеру. Вскочив на ноги, журналист рывком метнулся за камни в противоположную от майора сторону. Провожая его, зачастили выстрелы, несколько пуль ударили по скалистой стене в нескольких сантиметрах за спиной Шалимова, но тот уже был в недосягаемости от их горячих поцелуев. Переведя дух, Михаил высунул ствол Калашникова и, не целясь, сыпанул щедрой очередью в сторону противника. Когда он замолк, справа коротко, но яростно простучал автомат Бабича.