Михаил Серегин - Закон блатного мира

– Вот они, пахан, – сказал Филин, подведя всех к своей «Хонде» и распахивая заднюю дверцу.

При виде смотрящего на бледных лицах Туманова и Решетова, сидевших на заднем сиденье, отразился совершенно дикий, животный ужас. И одно это убедило Батю в том, что Колыма с Филином говорят правду, едва ли не больше, чем все их слова.

– Кляпы у них выньте, – сказал он.

Приказ смотрящего был выполнен мгновенно.

– Вот он тебя и сдал, пахан, – сказал Колыма, показывая на Туманова. – А с ним вместе это дело Свердлов вертел.

– Прокурор, что ли? – Батя недоверчиво поднял брови.

– Он, – кивнул Колыма.

– Ну, что скажешь? – Батя пристально посмотрел на Туманова.

– Нет!! Он врет! Я тебя не сдавал!

– Почему тогда сам не приехал?

– Я боялся...

– А про наезд не знал?

– Нет!

– А на фиг ты его вместо себя прислал? – спросил Колыма, показывая на бывшего кума. – Или это и правда твой заместитель? Так ведь это проверить просто! Он ведь наезд организовал.

– Нет... Он... Он... – Туманов лихорадочно соображал, мысли вертелись в его голове со страшной скоростью, но он не мог придумать ничего толкового. От контакта с Решетовым не откажешься, а значит, не откажешься и от того, что знал про наезд. Стоп!!! Можно отказаться! По бумагам они с бывшим кумом не связаны.

– Я его вообще не знаю! – взвизгнул Туманов.

– Думай, прежде чем финтить! – хмыкнул Колыма. – Бывшего сусуманского кума ты не знаешь? Это после того, как срок в Сусумане мотал?

– Я знаю, что он был кумом! Но на воле я с ним дел не имел!

– Да ну! А твой секретарь мне другое сказал. Может, его сюда привезти? – продолжал давить Туманова Колыма.

Взгляд толстяка метался из стороны в сторону, он чувствовал, что ему приходит конец, но все же пытался ухватиться за любую соломинку.

– Ладно! Были у нас дела! Он мне помогал с бизнесом! Но про то, что он хочет на вас наехать, я не знал, я просил его честно вам отдать документы и взять рыжье...

– Ах ты, сука жирная! – хрипло зарычал молчавший до сих пор Решетов. – Хочешь меня утопить, а сам чистым остаться?! Он требовал, чтобы вас всех перемочили. Прокурор нанял людей, а я ими руководил. Но ты, толстый, обо всем знал!

– Нет! – тонко вскрикнул Туманов. – Нет!

Колыма усмехнулся. Дело было сделано. Бывшие подельники начали друг друга топить, а это значит, теперь конец обоим.

– А про то, что мы к лепиле едем, тоже он ментам стукнул, – сказал Филин, когда Туманов затих. – Он мне заказал кума, его я там у тоннеля и ждал. Чуть брата родного вместе с тобой, Батя, вместо него не замочил, вы же на его тачке ехали. Хорошо, что Колян из «Хаммера» вышел. А когда мы уже в город к лепиле ехали, Туманов мне позвонил, узнать, как заказ. Я разозлился конкретно и стрелку ему забил, как раз у лепилы во дворе. Колян это слышал, может подтвердить. Вот после этого толстяк ментам и настучал.

Смотрящий медленно кивнул. Он и сам в полубеспамятстве слышал какие-то обрывки телефонного разговора Филина, это подтверждало его слова.

– А где рыжье? – негромко спросил Батя, обращаясь к брату Колымы. – Если ты, Филин, не крысятник, то должен его вернуть.

Филин, не говоря ни слова, шагнул вперед, отпер багажник «Тойоты» и широко распахнул его:

– Вот оно, пахан, – коротко сказал он.

Батя подошел к багажнику, внимательно посмотрел на те самые мешки, которые привез на стрелку, и в первый раз за этот вечер скупо улыбнулся.

– Они. Где ж ты их прятал-то? Ведь весь город пацаны перерыли...

– То-то и оно, что не весь, – с почти такой же, как у смотрящего, скупой улыбкой ответил Филин. – Я рыжье на кладбище затарил. В номерной могиле. Туда-то точно никто не полезет.

– Ты что же, жмура раскопал? – с неодобрением в голосе спросил Батя.

– Нет. Могила пустая была. Я ночью табличку с номером от конторы унес, их там прямо на улице штук тридцать стоит, и никто не охраняет – кому они нужны-то? Потом нашел пустую яму, скинул туда рыжье, забросал, утрамбовал и поставил табличку. Всего-то и делов!

– Хитро, – усмехнулся Батя, и Колыма, увидев эту улыбку, наконец смог вздохнуть с облегчением. Косяк был разрулен, смотрящий поверил им с братом. Возвращенное рыжье стало последним аргументом.

Батя немного постоял молча, о чем-то думая, потом повернулся к своим охранникам и, кивнув на Туманова, сказал:

– Этого развязать.

Боевики вытащили толстяка из машины и разрезали спутывающие его веревки. Туманов с отчаянной надеждой смотрел на Батю, не решаясь подать голос. Он понимал, что сейчас решается его судьба.