Сергей Москвин - По силам только профи

Когда глаза фотографа стали сами собой закрываться – постфармакологическая реакция организма на введенный препарат, Пиночет прекратил допрос. Все необходимое тот уже рассказал. Вскоре фотограф уронил голову на грудь и засопел. Убедившись, что тот провалился в глубокий наркотический сон, Пиночет спустился к машине, где оставил сумку со своим снаряжением. Того, что «болван» внезапно проснется, можно было не опасаться. Пиночет знал по опыту, что он проспит до утра. Беспокойство вызывал прямо противоположный вопрос – как наутро привести «болвана» в чувство?

Противный щегол свистел и свистел, выдавая одну трель за другой. Анна замахнулась, чтобы прогнать надоедливую птицу, мешающую ей нежиться на солнце, и… проснулась. В комнате почему-то было темно, а вместо щегла надрывался дверной звонок. Хотя ничего удивительного, за окном тоже стемнело, и на улице зажглись фонари. Вот уже и Егоров вернулся. Сколько же она проспала?! Анна поспешно вскочила с дивана. Полотенце, в которое она завернулась после душа, соскользнуло на пол. Она подхватила его и, запахиваясь на ходу, бросилась в прихожую. Перед Егоровым было стыдно до ужаса. Вместо того чтобы дрыхнуть на диване, могла хотя бы приготовить ему ужин, пока он был на службе.

Именно так Анна и собиралась поступить, но начала все-таки с себя. В первую очередь, пока не въелась грязь, застирала джинсы и блузку, испачканные во время эксгумации. Джинсы от земли, налипшей на них, когда она позорно бухнулась на колени возле разрытой ямы, а блузку от… в общем, заляпанную в то же время. Развесив сушиться выстиранные вещи, Анна забралась под душ и долго терла себя мочалкой, стирая пережитый страх и въевшийся в кожу отвратительный запах. Надо сказать, запашок был еще тот. То-то таксист все время морщился, пока вез ее до дома. После душа уже пора было готовить ужин, но возиться с ним так не хотелось, даже идти на кухню было лень. Решив немного передохнуть, Анна замоталась в полотенце, прилегла на диван и сама не заметила, как уснула. Да чего теперь говорить?

– Андрей Геннадьевич, вы?! – выпалила она, подбежав к двери, и только тогда вспомнила про дверной глазок.

– Да, Анюта, открывай.

Он вошел, сам включил в прихожей свет, про который она тоже забыла, посмотрел на ее заспанное лицо, слипшиеся от воды волосы, косо нахлобученное полотенце и сказал:

– Спала? Правильно. Тебе надо отдохнуть. Завтра нам всем предстоит тяжелый день.

– Потому что завтра открывается саммит? – сообразила Анна.

Сердце так и запрыгало в груди от радости. Егоров все-таки добился для нее разрешения, и она тоже будет участвовать в охране саммита! Только… почему тогда у него такой озабоченный вид?

– Потому что Пиночет жив, – ответил Егоров, и охватившая Анну радость растаяла как дым.

– Жив? – механически повторила она.

Егоров молча прошел в комнату, снял пиджак, а следом за ним оперативную кобуру и уселся на диван, на котором только что спала Анна – на подлокотнике еще осталось мокрое пятно от волос.

– Андрей Геннадьевич, почему вы уверены… Вернее, откуда известно, что он жив?

– Из телеграммы секретаря нашего посольства в Венесуэле. Пять дней назад, пять дней! – хмуро повторил Егоров. – В посольство обратился наш турист, у которого украли заграничный паспорт. А работники посольства лишь сегодня удосужились сообщить об этом!

– И-и что? – ощущая себя полной дурой, уточнила Анна.

– А то, что еще неделю назад некто по этому паспорту въехал в Россию! За два дня до прибытия в Москву Люка Куртуа. Знать бы об этом раньше, мы тогда сосредоточили усилия на розыске этого неизвестного, а не тратили бы время и силы на поиски несчастного француза!

Анна присела на диван рядом с Егоровым, осторожно поправила ему сдвинувшийся набок галстук.

– Не вините себя, Андрей Геннадьевич. Вы все сделали правильно, ведь Куртуа все равно нужно было найти. И потом, вдруг все-таки это он Пиночет.

– А неизвестный с краденым паспортом всего лишь нелегальный эмигрант! – раздраженно ответил Егоров. – Ты сама-то веришь в то, что говоришь?!

Он вскочил с дивана, стряхнув руку Анны со своей груди, но тут же остановился и сказал:

– Анюта, прости меня. Нервы к вечеру ни к черту. Пойдем лучше поедим. Ты ведь тоже не ужинала?

Анна потупила взор.

– Андрей Геннадьевич, я не успела приготовить ужин.

Вот ведь бабская натура. Нет чтобы признаться честно, что проспала все на свете.

Егоров великодушно улыбнулся в ответ.