Сергей Москвин - Сверхсекретный объект

– Молодец, уловил, – похвалил Федоров своего друга. – Поэтому сделаем так. Я отправлюсь на пристань и попытаюсь выяснить у паромщиков, не видели ли они интересующую нас машину. А ты тем временем осмотри здесь все вокруг. – Подполковник обвел рукой окрестности. – Искать следы пребывания человека примерно недельной давности, ну и, конечно, брошенные белые «Жигули», – с улыбкой закончил Федоров свой инструктаж.

Кудрявцев критически осмотрел обрывистый берег Печоры и густой хвойный лес, вплотную подступающий к противоположной стороне шоссе.

– Но если их интересуют склады химического оружия, какой смысл им было приезжать сюда? – засомневался он. – Это же целых пятьдесят километров в противоположную сторону.

– Во-первых, мы доподлинно не знаем, на какой объект ориентированы диверсанты...

При имеющейся возможности Федоров всегда старался объяснять подчиненным целесообразность своих приказов. Вот и сейчас он начал обстоятельно обосновывать Кудрявцеву мотивы принятого им решения:

– Поэтому то, что ближайший к Печоре особо важный объект – база хранения химического оружия, еще ничего не значит. Во-вторых, даже если диверсанты нацелились на склады с ипритом, маршрут их движения может быть какой угодно. Осокин – мастер всевозможных финтов. Чтобы запутать свой след, он может сделать любую, даже самую невероятную петлю. Именно поэтому я послал твоих людей проверить северную дорогу, а тебя привез сюда.

– Да вы не волнуйтесь, Иван Захарович, – поспешил вставить Евгений и, демонстрируя свою готовность выполнить полученный приказ, добавил: – Если они оставили здесь след, я его возьму.

– Давай, действуй. – Федоров одобрительно улыбнулся. – Рацию не бери – не понадобится. Я свою тоже оставлю в машине. В четырнадцать ноль-ноль встречаемся возле переправы. Оружие все же поставь на боевой взвод. Встретишь кого-либо в лесу – действуй по обстоятельствам. Все, приступай.

Оставив Кудрявцева, Федоров вернулся к машине.

– Куда теперь, товарищ подполковник? – обратился к нему водитель.

– Давай вперед, к переправе.

Провожая взглядом оставшегося на обочине Кудрявцева, Федоров оглянулся назад. Его взгляд на какое-то мгновение задержался на упакованной в чехол рации, оставленной Кудрявцевым на заднем сиденье «УАЗа». Собственную же рацию Федоров примотал ремнями к центральной автомобильной стойке. Утром на складе арттехвооружения он получил десять таких радиостанций – по одной для каждого бойца штурмовой группы и для себя лично. Несмотря на свою компактность, рации были все-таки военными: с длинными штырями раздвижных антенн, с крепящимся на голове наушником и вынесенным ко рту микрофоном. Наушник и микрофон соединялись проводами с основным блоком радиостанции, который с помощью лямок мог закрепляться на груди или на спине радиста. Годная в условиях боевых действий, для скрытного использования в мирное время рация совершенно не годилась, так как при ее развертывании сразу же бросалась в глаза. И для себя Федоров решил, что будет пользоваться радиостанцией только в машине.

Новенький, еще не пользованный армейский «уазик», выделенный Федорову исключительно по причине его особых полномочий, съехал с косогора и на какое-то время исчез из поля зрения майора Кудрявцева, чтобы затем снова появиться уже возле паромной переправы. Федоров приказал водителю остановиться в конце очереди прочих ожидающих парома автомобилей, а сам выбрался из «уазика» и неторопливо пошел к пристани.

Объяснения Федорова ничуть не развеяли сомнения Евгения. И к предстоящим поискам он отнесся как к необходимой, но совершенно неблагодарной работе. По мнению Кудрявцева, диверсантам, стремящимся попасть на базу хранения химического оружия, не имело никакого смысла уезжать от нее на машине в совершенно противоположном направлении. В то же время он был согласен с Федоровым в том, что, пока не отыщутся следы диверсантов, розыск необходимо вести в обоих направлениях.

В том, что он найдет возле дороги и в лесу следы недавнего пребывания людей, Евгений не сомневался, как, впрочем, и в том, что эти следы скорее всего не будут иметь к диверсантам никакого отношения. И все же, несмотря на все сомнения, в его мозгу нет-нет да и проскакивала шальная мысль – а вдруг?! Вдруг обнаруженный им брошенный окурок, отпечаток подошвы, сломанная ветка, наконец, окажется тем самым первым следом, указавшим на путь диверсантов. Именно эта мысль заставляла Евгения внимательно всматриваться в придорожную траву и песчаную насыпь по краю обочины. Но, пройдя вдоль дороги метров пятьдесят, Кудрявцев пришел к выводу, что подобный осмотр мало что даст. Южная трасса, так для себя назвал Кудрявцев ведущую на Березовку дорогу, была если и не с интенсивным, то, во всяком случае, с довольно оживленным движением. О чем свидетельствовали валявшиеся на обочине окурки, пустые бутылки и банки, какие-то рваные пакеты, на ходу выброшенные водителями проезжавших машин или их несознательными пассажирами. Поэтому Евгений решил углубиться в лес, где бытового мусора, по его мнению, не должно было быть.