Александр Тамоников - Жестокое перемирие

– You murderers! You kill innocent Ukrainian officers! [4]– запричитал советник Брюс Фишер.

– Ты что, спятил? – вскричал Андрей. – Кто приказал?

– А ты полюбуйся! – отозвался Дорофеев, показывая пальцем. – Когда его ловить? Нам что, заняться больше нечем?

На опушку выезжал украинский бронетранспортер с вездесущей пехотой. Бойцы сидели густо, и со зрением у них все было в норме. Вслед за первым выехал второй транспортер.

– Валим в лес! – закричал Андрей.

Они бежали, сломя голову, гнали пинками инструктора, ошалевшего от страха. Тот уже устал закрывать руками свою костлявую задницу. А когда вояки открыли огонь, англичанин помчался впереди всех, высоко подбрасывая колени.

До спасительной чащи оставалось метров сто. Село лежало в пологой низине, вся окрестность хорошо просматривалась. Солдаты стреляли, возбужденно перекликались, потом прозвучала команда, и они стали спешно запрыгивать на броню.

«Рыл двадцать, – навскидку оценил Андрей. – А нас осталось только семеро. Не самое удачное количественное соотношение для перехода в контратаку».

БТР, чадя выхлопом, въезжали в село, разгонялись. Жидкая грязь летела из-под колес. Улюлюкала солдатня, взбодренная своим численным превосходством. Хлопали выстрелы.

Ополченцы бежали по полю, перепрыгивая через борозды. Кашлял Голуб, дышал, как загнанная лошадь, Костюк, далекий от физкультуры и спорта. Фишер споткнулся, как-то затравленно обернулся, почти остановился. Андрей выстрелил выше головы, и визжащий советник помчался дальше.

Отчаяние забиралось в душу капитана. Не успеть! БТР уже преодолели село, месили поле. Забился в судороге пулемет. Костюк ахнул, подломился, точно столб, повалился на бок. Черт! Дорофеев остановился, вскинул «РПК» и ударил веером.

Андрей метнулся к Костюку. Тот кашлял, плевался, но не выпустил из рук автомат. У него была перебита нога. Андрей обхватил его, с другого бока пристроился Дорофеев.

– Леха, терпи, мы тебя дотащим!

Но тот не мог идти, наступил на здоровую ногу, подвернул ее, начал извиваться, орать, чтобы его бросили. Дорофеев споткнулся и выпустил товарища.

Тот рухнул в борозду.

– Андрюха, Пашка, уходите к чертовой матери! Вы успеете! Я задержу их! – Он умолял, упрашивал, а в глазах уже застыл потусторонний тоскливый холод.

Кровь толчками выходила из раны в ноге. Костюк пристроился на бок, подтащил к себе автомат.

– Пошли вон! Дурачье, все же подохнем!

Окуленко навсегда запомнил эти глаза. Враг был уже рядом, пули свистели тут и там. Костюк был прав. Если они даже и дотащат его до леса, то потом все равно далеко не уйдут. Пули вскопали землю под ногами.

Дорофеев снова оступился. Андрей полетел в соседнюю канаву, выхватил гранату, куда-то швырнул. Глотая слезы, ненавидя себя, они бежали к лесу, ежесекундно ожидая пулю в спину.

В лесу все было нормально. Голуб и Рушило стреляли из-за деревьев короткими очередями. Ругался Зимин, подвернувший ногу. Горденко награждал оплеухами офицера-иностранца, сделавшего слабую попытку унести ноги.

Бронетранспортеры катили по полю. Костюк, пристроившись в борозде, стрелял короткими очередями. Он еще ухитрялся целиться и даже сбил с брони какого-то парня, замахнувшегося гранатой. На нее тот и упал, чем спас от преждевременной смерти своих товарищей. Взвились в воздух комья земли и сорной травы, фрагменты разорванного тела.

Рассвирепевшие солдаты стали стрелять. Все пространство вокруг Костюка украсилось фонтанами земли. Там словно дождь молотил. Несколько пуль попали в цель, распороли спину. Костюк вздрогнул последний раз. В следующую секунду по нему проехали колеса БТР.

Ополченцы стреляли из-за деревьев, крича от бессильной ярости. Хватит уже ни за грош терять товарищей! Еще один укроп повалился с брони, взмахнув руками. Силовики прыгали на землю, разбегались, залегали.

Транспортеры остановились. Толку от них в лесу не было.

Позиция ополченцев оказалась намного выгоднее. Они могли перебегать между деревьями, расстреливать украинских вояк в упор. Те начали отползать, злобно перекликались.

Офицер надрывал глотку, спрятавшись за броней:

– Никому не отступать, держать линию!

Но у ополченцев заканчивались боеприпасы.

Тут последовало еще одно неприятное открытие. По селу на подмогу укропам неслась, взлетая на ухабах, буро-зеленая БМД‑2. На броне никого не было, но что-то подсказывало капитану, что десантный отсек, рассчитанный на отделение солдат, набит не дровами.