Александр Тамоников - Жестокое перемирие

Десять минут назад вся группа собралась у Андрея в Крановом переулке, и капитан не стал тянуть кота за хвост. Он кратко описал задачу, изложил свою беседу с Марчуком и поинтересовался, есть ли желающие погибнуть, но избавить город от ненавистного дамоклова меча?

– А другие варианты имеются? – осторожно спросил Дорофеев.

– Это какие же? – Андрей нахмурился.

– Выжить, но избавить город от ненавистного дамоклова меча, – сказал молодой боец и немного смутился.

– На ваше усмотрение. – Андрей пожал плечами. – Остаться в живых никому не возбраняется. Это не тот случай, когда нужно непременно погибнуть. Я всего лишь заостряю ваше внимание на том, что дело очень опасное, практически безнадежное, и шансы выжить не самые высокие. Но это будет не бессмысленная смерть.

– Что утешает, – сказал Голуб и улыбнулся.

– Я не хочу никого неволить, – предупредил Андрей. – Думайте, взвешивайте. Если кто-то колеблется, испытывает хоть каплю сомнения, то пусть откажется, остальные поймут. Это нормально. Будет хуже, если он смалодушничает потом.

– Я с тобой, – сказал Голуб. – Не люблю, когда убивают женщин и детей.

– И я, само собой, – сказал Дорофеев. – Эти сволочи уже достали. Хреначат, как на полигоне. Наш город скоро превратится в Дрезден после бомбежки союзниками.

– Кстати, насчет Нюрнберга, – встрепенулся Липник. – На Западе активно муссируется вопрос, законно ли уничтожать гражданские объекты по ходу ликвидации военных. Тамошние эксперты считают, что вполне законно. Иначе, мол, никак. Лес рубят – щепки летят. Дрезден – достойный пример. Союзники бомбили город так, что уничтожили его почти полностью, вместе с населением. Помянутые эксперты подводят юридическую базу к тому, что уничтожение городов Донбасса – вынужденная, но неизбежная и правильная мера. Виноваты в этом только ополченцы. Да, Андрюха, я с тобой. Готов погибнуть, но разнести к едрене фене клятую батарею. Я не очень пафосно сказал?

– Нормально. – Андрей усмехнулся.

– Я тоже с вами, – проговорил Савельев. – Но возникает проблема. Допустим, мы погибнем, но уничтожим батарею. У ВСУ тяжелой артиллерии, мягко говоря, до хрена. Народа тоже хватает. Подведут новую батарею, установят взамен уничтоженной и начнут долбить с удвоенной яростью. Из Ломова для ее ликвидации выйдет новая группа героев? Это что же получится?

– Круговорот героев в природе? – Дорофеев задумался.

– Ответ напрашивается сам собой, – сказал Андрей и пожал плечами. – Инфраструктура базы тоже должна быть уничтожена. Алексей, ты с нами? – Он вонзил взгляд в Костюка.

Тот удивленно приподнял брови.

– А разве я не сказал?

– Ты только подумал, – заметил Голуб.

– Да успокойтесь вы, конечно, с вами, – отмахнулся Костюк. – Я вот только думаю, как нам, не светясь, добраться до места.

– А вот это мы сейчас и обсудим. – Андрей никогда не сомневался в своих товарищах.

Из Ломова ополченцы выбирались поодиночке.

С ночи зарядил проливной дождь и надрывался до утра, превращая город и окрестности в жидкую кашу. Той же ночью начался обстрел. Укропы били по восточным окраинам. Взрывы доносились со стороны кожгалантерейной фабрики и завода железобетонных изделий, рядом с которым располагалась тренировочная база ополченцев. Снова где-то смерть, разрушения!..

Уходя из дома, Андрей глянул в зеркало. Какая-то гремучая смесь из геолога, туриста и бомжа. Старая прорезиненная штормовка, в которой он когда-то ездил с семьей на пикники, залатанные штаны, сапоги, свитер. Затертый рюкзак удлиненной формы, стучащий при ходьбе по той части тела, которая в русском языке называется обратной стороной колена.

Он вынул из семейного альбома фотокарточку годовой давности, где его жена и дочь получились особенно удачно, и спрятал в карман под штормовку. Ему вспомнились скорбные строчки неизвестного поэта: «Любимые не умирают, лишь рядом быть перестают».

«Дождь в дорогу – хорошая примета», – подумал он, выходя из дома, сразу же влетел в глубокую колею, залитую бурой жижей, и измазался по уши.

Окуленко постоял минутку, прислушиваясь к звуку разрывов, сжал челюсти и зашагал в ближайший переулок. Комендантский час был в разгаре, но капитан не боялся. Он сам, черт возьми, патруль!

Через несколько минут Андрей вышел к блокпосту на Лебяжьей улице. В этом районе, в окрестностях промкомбината, городская черта обрывалась. Он мог бы с легкостью преодолеть посты. Своих ополченцы не задерживают, да и предписание Марчука у него имелось. Но раз уж пошла такая конспирация!..