Олег Приходько - Реквием для свидетеля

«Так не бывает, — снова подумал Першин, принимаясь за салат из помидоров. — Может, я сплю, как спал когда-то на платформе с керамзитом, полагая, что все беды остались позади?..»

— Ах, да, Моцарт, — остановилась Вера в дверях, не очень искусно разыграв забывчивость, — пришла повестка из прокуратуры… Тебя вызывают на послезавтра. Я уже позвонила Донникову…

В Верином голосе угадывался страх — за него, за себя, за них. Аппетит пропал, мир перед глазами накренился. «Волга» ассоциировалась с призраком — вестником беды. Появление ее у дома не было случайным, в чем он начал убеждать себя.

— Дай сюда!

Она достала из-под телефона строгий конверт со множеством марок и штампом вместо обратного адреса. По неохотному этому жесту и словно извиняющемуся взгляду Першин понял, что она вовсе не стоит в стороне от забот, но тем горше стало у него на душе: ей-то за что?

Он пробежал глазами стандартный текст, с беспечным видом отложил повестку в сторону и демонстративно продолжил ужин:

— Ну и что, девчонка? Пойдем сходим. Вызывают — надо идти.

— Ты только не переживай.

— С чего бы это?

— Я же вижу.

Как только она удалилась в комнату завершать уборку, Першин отложил вилку и подошел к окну. «Волги» на улице не было, но это вовсе ничего не означало. Отражение лампочки в потемневшем стекле окна походило на лазерный прицел.

«Ну нет, господа! — стиснул он кулаки. — Так не пойдет!.. Ваше следствие может длиться всю жизнь, а мне нужно жить и работать. И вы об этом думать не станете!..»

Он вышел в прихожую. Убедившись, что Вера поглощена мытьем полов, взял с тумбочки ее сумку и нашел в ней записную книжку. Домашний телефон спецкора «Подробностей» Григорьева значился третьим сверху. Выписав его на листок, он вернул блокнот на место.

— Собирайся, Вера, — сказал мягко и повелительно, войдя в комнату. — Мы уезжаем.

Она застыла с тряпкой в руке посреди комнаты.

— Ты сошел с ума?.. А подписка?

— Подписку, как и все остальное, предоставь мне. Не позднее чем через пару дней я обещаю тебе марш Мендельсона. А теперь — собирайся. Через четыре часа мне нужно идти на дежурство, и я не хочу оставлять тебя одну.

— Но, Моцарт, куда же мы на ночь глядя?

Он снова обнял ее и спросил, заглянув в глаза:

— Ты мне веришь?

— Конечно.

— Все будет хорошо. Савва Нифонтов дает мне отделение в его клинике. Через год ты станешь профессорской женой, звездой российской журналистики, родишь мне сына, мы отдадим его в музыкальную школу, в дом к нам будут приходить друзья, у нас всегда будет полная чаша — машина, дача… все, что пожелаешь…

Вера заплакала вдруг. Слезы обильно потекли по ее лицу.

— Моцарт, миленький… что с тобой происходит?.. Скажи мне, скажи!..

— Ничего не происходит, глупенькая, мы просто меняем жилье, потому что мне здесь больше не нравится, мне на-до-е-ло!

— Не лги! Ты так говоришь о нашем счастье, будто прощаешься со мной.

— Не надо плакать, — улыбнувшись, он смахнул пальцем слезу с ее щеки. — Тебе нельзя плакать. Ты ведь сказала, что веришь мне?.. А теперь — хватит слов!

— Нет, правда, ничего не случилось?

— Абсолютно ничего! Кроме того, что тебе уже известно. Собирайся скорее.

Она пыталась возразить что-то еще, убеждала в целесообразности переезда завтра утром, уверяла, что запрется на все замки и что бояться нечего, но он затолкал ее в ванну, и когда оттуда послышался звук льющейся воды, набрал указанный в повестке номер телефона.

— Следователя Первенцева.'

— Его нет. Кто его спрашивает?

— Передайте, что если его интересует убийца Луизы Градиевской, пусть найдет бежевую «волгу» «ГАЗ-31». Номер К504АУ77.

— Повторите номер! — К… 504… АУ… 77.

Он положил трубку и посмотрел на часы. Было пять минут восьмого. На улице вовсю шел дождь. Першин снял с гвоздя зонт, но, повертев в руках, повесил на место и закурил…

Никакого дождя на его похоронах не было, и не было никакой бури: погода 6 декабря 1791 года стояла теплая, хотя Вену окутывал туман. Но если бы и был дождь, и был град или трескучий мороз — что из этого? Почему его гроб никто не сопровождал — засветло, в четыре дня, после отпевания в соборе св. Стефания? Кто мог запретить идти на кладбище друзьям, ученикам, почитателям, музыкантам?.. За гробом Вольфганга Моцарта, прославившего их эпоху и страну в веках?! И Констанцы, его Констанцы не было рядом в тот час и в последующие… семнадцать лет! Она пришла к нему, когда истлели кости могильщика — единственного из всех на земле знавшего, в каком из поросших травою рвов покоится гений.