Олег Приходько - Реквием для свидетеля

Першин сделал успокаивающий жест обеими ладонями и поспешно встал:

— Простите, простите меня. — Оставаться здесь дольше было бы кощунством. — Понимаю вашу боль, но поверьте, мне тоже искренне жаль Катю.

Масличкин снова кивнул и поднялся, опасаясь, что непрошеный гость задержится с уходом.

И все же, взявшись за ручку двери, Першин как бы невзначай задал вопрос, ради которого пришел:

— Мы возвращались с Натальей Иосифовной одним самолетом. Я хотел подвезти вас на своей машине, но вы приехали на «форде» с каким-то высоким мужчиной. Это ваш телохранитель?

Вопрос явно застал Масличкина врасплох.

— Это не моя машина, — ответил он после секундного замешательства. — И у меня нег телохранителя. Я спешил и нанял частника. Почему вас это интересует?

Для того чтобы уличить его во лжи, у Першина не было аргументов.

— Дело в том, что этот «частник» мог бы дать вам некоторые разъяснения по поводу моей «командировки». Чтобы у вас не осталось мысли, будто я бросил Катю и отправился отдыхать на курорт! — резче, чем следовало, сказал он.

— Не нужно мне никаких разъяснений, доктор. У меня нет к вам претензий. Всего хорошего.

Тем не менее руки Масличкин не подал, и Наталья Иосифовна, чей силуэт виднелся за матовым стеклом кухонной двери, проводить его не вышла.

Оказавшись в темном, внезапно опустевшем дворе, Першин закурил. Угнетало чувство, будто ему наплевали в душу, причем сделали это не из мести или злых побуждений, а походя — не принимая в расчет существования в нем души как таковой. Но делать ничего не оставалось, кроме как проглотить незаслуженную обиду. Мимикрия рыжей Масличкиной — все это театральное заламывание рук, патетическое восклицание о гениальности, экзальтированное поведение на сочинском рынке, — которую Першин принимал за издержки характера несостоявшейся опереточной актрисы, получила объяснение, его не удовлетворявшее, но теперь ему стало решительно безразлично, что думает и как относится к нему эта вздорная мещаночка, отправившаяся на курорт назавтра после похорон дочери, дабы не пропала путевка, и притащившая оттуда ящик с фруктами, потому что купила их на рубль дешевле.

Подчеркнутая неприветливость директора МО АПЗТ «Ной», как значилось в визитке Масличкина, его откровенная ложь о якобы случайно остановленном в аэропорту частнике занимали теперь Першина куда больше. Но не хватать же его было за грудки, требуя правдивого ответа. Да и отвечать на вопросы врача Масличкин вовсе не был обязан.

И все же визит к нему не прошел без пользы — мостик к спасительному островку был переброшен: рассказать о Масличкине, роде его деятельности, возможной связи с Графом могла Алоизия. Першин дошел до гастронома на углу, снял трубку таксофона, но, несмотря на поздний час, законной супруги не оказалось дома.

Он купил в ночном ларьке пару пачек сигарет. Одну распечатал тут же и сунул в карман, другую положил про запас в перчаточный ящик «фолькса», где лежали «Атлас автомобильных дорог СССР», руководство по ремонту «фольксвагена» на русском языке и газета «Подробности» с материалом Веры. Он достал газету и положил в кипу других, купленных сегодня в киоске, снова возвращаясь мыслями к Вере и ее звуковому посланию на кассете.

«Твой Моцарт не любил Констанцу…» Не Моцарт, а именно «твой Моцарт». Была ли это случайная оговорка? «Ухожу, чтобы не мешать тебе опять стать тем, кем ты был до меня… Ты должен быть свободным от реальности…» Из чего она сделала такой вывод? Он всегда жил на земле и никому себя не противопоставлял. Что она имела в виду, обвиняя его в «исцелении палача»? Что эта девчонка могла знать об операции под дулом автомата, да еще когда на тебя смотрят большие серые глаза и просят сделать хоть что-нибудь во имя спасения детей пяти и восьми лет?! Кому бы стало легче, не извлеки он ту пулю?..

Заперев машину, Першин поднялся домой и еще раз позвонил Алоизии, но она еще не вернулась, а может, и не собиралась возвращаться, пользуясь свободой, дарованной смертью одного мужа и непритязательностью другого.

Газеты, которые он просматривал в поисках нужных объявлений, кричали о жестокости мира — небывалом размахе преступности, коррупции, экологической загрязненности, непрекращающейся драке за портфели в правительственных кругах, бесконечном воровстве, экономических нарушениях, невыплатах, бедности, безработице, забастовках; со всех полос смотрели «фотороботы» и портреты убийц, насильников, грабителей, раздавались призывы помочь в их розыске и задержании, указывались телефоны, по которым следовало доносить в обмен на «крупное денежное вознаграждение»…