Олег Приходько - Реквием для свидетеля

Он уселся за стол, небрежным жестом сдвинул в сторону папки и принялся изучать газету, пропуская все, что не было связано со стрельбой…

«Чистку» московских магазинов провели оперативники УЭП ГУВД в соответствии с указанием правительства города и на основании распоряжения Государственного таможенного комитета…»

«После проверок на сельскохозяйственных рынках за необеспечение контроля за соблюдением торгующими…»

«В четыре часа дня у подъезда дома по Котляковскому проезду двое молодых людей встретили сорокалетнего армянина…»

«Вчера около полуночи на территории керамического завода по ул. Дм. Ульянова сотрудниками РУОП ГУВД проведена операция «Сель», в результате которой арестованы 12 человек, пытавшихся сбыть крупную партию наркотиков общей стоимостью 26 миллионов долларов США по ценам «черного» рынка. В завязавшейся перестрелке двое бандитов были убиты.

В момент задержания со стороны административного корпуса к проходной завода на большой скорости пронеслась автомашина «ауди». Выбив металлические ворота, она выехала на проезжую часть улицы и скрылась. Организовавшие преследование сотрудники ППС попали под обстрел, был открыт ответный огонь.

Во время преследования тяжело ранен лейтенант 3-го МОВО ЮЗАО К. Сташевич, погиб сотрудник ЧОП М. Тазитдинов.

Ведется активный розыск…

Всем, кому что-либо известно…»

— Зачем тебе это? — Вера сидела на подлокотнике кресла и жарко дышала ему в ухо.

— Здесь все? — спросил Моцарт.

Она глубоко вздохнула, выдвинула ящик стола и положила перед ним газету за пятнадцатое июня.

— Не обижайся. Просто не хотела тебя расстраивать…

Отчеркнутая синим фломастером заметка была напечатана в нижнем левом углу четвертой полосы мелким шрифтом:

«13 июня в 23.20 на Большой Полянке столкнулись два легковых автомобиля, в результате чего пострадали оба водителя, а также пассажир, находившийся в салоне «москвича». По звонку одного из очевидцев выехала 126-я специализированная травматологическая бригада, однако к месту аварии не прибыла.

На запросы диспетчера «скорая» не отвечала, объявленный по сигналу с Центрального диспетчерского пункта розыск результатов не дал.

В начале шестого утра автомобиль был поднят со дна Москвы-реки, куда он попал, врезавшись в ограждение Крымской набережной. Врач Дьяков С.В., медсестра Олейник А.С. и водитель Рагозин В.А. погибли. Все трое, по заключению экспертов, находились в состоянии алкогольного опьянения».

Не спросив разрешения, Моцарт сложил газету и сунул ее в карман. Пауза длилась долго — так долго, что оба успели выкурить по сигарете.

— Думаешь, их убили? — спросила Вера.

— А ты как думаешь? — не поднимая на нее глаз, сердито отозвался он.

— Что ты намерен предпринять?

— В первую очередь, доставить тебя домой. — Куда?

— Не к себе. Поехали! — Он решительно встал и вышел вон из комнаты.

Веру он высадил на Сретенке у самого подъезда. Уговоры остаться с ним до развязки, каковой бы она ни была, пресек с самого начала, пообещав звонить каждые полчаса как минимум — не столько чтобы избавиться от нее, сколько в обмен на обещание молчать: сейчас, потом, всю жизнь… Пожелай она — и он пообещал бы на ней жениться, и может быть, даже сделал это одним из своих многочисленных «да», «хорошо», «ладно», «согласен», но ни о чем таком не думал и не слышал ее слов, потому что за ним с самой стоянки увязалась «волга» и, следуя на близком расстоянии, в точности повторяла все его маневры, словно находившиеся в салоне умышленно давали себя засечь. Ему казалось, что «волгу» эту он уже видел — не то во дворе таинственной дачи, не то в собственном дворе или даже раньше, но где именно — припомнить не мог.

Покушение на жизнь выглядело куда гуманнее нервотрепки, не иначе имевшей целью свести всегда уравновешенного скептика Моцарта с ума. Поглядывая в зеркальце на каждом повороте, он боролся с соблазном остановиться где-нибудь посреди Бульварного кольца, выйти из машины, оставив небрежно распахнутой дверцу, и спросить, что им от него, черт возьми, нужно, и не делал этого лишь потому, что рядом сидела Вера. Когда же, насилу справившись с желанием сплюнуть после ее не к месту и не ко времени поцелуя, он проводил ее взглядом до подъезда, «волги» позади не оказалось. «У страха глаза велики», — решил было Моцарт и с полной ясностью осознал, что страх — тот самый, который он всегда считал чуждым и недостойным себя, — пронизал его насквозь, и жизнь его теперь вступает в новую полосу, окрашенную черным цветом животного страха.