Петр Катериничев - Повелитель снов

– «Братство кольца». Это из фэнтезийных романов, а вовсе не из жизни.

– Пусть так. Но, как заметил еще Оскар Уайльд, жизнь гораздо чаще подражает литературе, чем литература жизни. Я полагаю, череда рыцарских романов и преданий тринадцатого века вызвала к жизни все эти общества хранителей Грааля и тому подобные, а не наоборот. Да и… Игра для многих – и смысл, и содержание жизни.

– Как учит Эрик Берн, великий и ужасный.

– Берн просто разобрал некоторые мифы и перевел их на понятный современным людям язык. Только и всего. А архетипы или, если хотите, стереотипы поведения, заданные мифологемами и сказками, были действенны во все века.

– Теперь мир кажется проще.

– Только кажется…

– Для многих мнимое – и есть сущее. Его величество доллар и прочая разменная мелочь – для таких и цель, и средство, и смысл жизни.

– Дэвид Дэниэлс мне таким не показался.

– Иными словами, он выглядел романтиком или коллекционером, одно другое дополняет, желавшим просто приобрести раритет «с родословной»?

– Именно. Или – почти так…

– Почти?

– Вы только теперь, Олег, пробудили во мне некое ощущение от нашего разговора с австралийцем, которое я пока не могу сформулировать. Вы… задавайте ваши вопросы… Может, само всплывет.

– Итак, отговорить Дэниэлса от сделки вам не удалось.

– Нет.

– И он не сказал, у кого собирается купить монету.

– Нет.

– Вы предостерегли его, что это может быть подделка? Не элементарная, хорошего качества, возможно, из того самого старого сплава золота и серебра, но – подделка.

– У меня сложилось впечатление, что он и сам это понимал… Постойте, Олег! Вот что! О медальоне мы с ним говорили, конечно, но… он и спрашивал, и слушал несколько рассеянно и… принужденно.

– Принужденно?

– Ну да, именно так. Сейчас я понимаю, а тогда… У меня сложилось впечатление, что искомый раритет и все с ним связанное… не очень-то интересовали Дэниэлса.

– То есть… Он приходил, чтобы выведать у вас что-то иное?

– В том-то и дело, что мы с ним просто беседовали. Обо всем. О жизни, смерти, бессмертии. Он хорошо образован и воспитан.

– Бывает.

– Я хочу сказать, Олег, что он не вполне походит на обычного иностранного туриста.

– Он – необычный. Он – миллионер.

– Я всяких видывал.

– Миллионеры так часто гостят в этом особняке?

– Я не всегда домосед. Время от времени я выезжаю за рубеж – в Германию, Австрию, Францию, Голландию, Великобританию. В основном на научные симпозиумы.

– С докладами?

– Сразу видно, вы не ученый. На научной конференции самое важное – общение в кулуарах. Вне программы. И – самое интересное.

– Вы выезжали как физик? Или как философ?

– В основном это были конференции, посвященные мировоззренческим и гуманитарным проблемам.

– Звучит красиво, но туманно.

– Перечислю некоторые темы: «Эволюционный тупик», «Стратегия выживания человечества», «Перспективы использования виртуальных миров», «Глобально-технологическая цивилизация», «Неполисные цивилизации и место России», «Опережающее отражение действительности и темпоральный подход к психофизическим феноменам», «Экзистенциальное понимание природы человека»…

– Достаточно! – почти взмолился я. – И вы что, действительно серьезно это обсуждаете?

– Но это же так интересно!

– «Опережающее отражение действительности и темпоральный…» Не слабо!

– Все это достаточно просто. Давайте я вам объясню… ну хотя бы в двух словах…

– У вас получится в двух словах?

Максим Максимович улыбнулся, покачал головой:

– Нет.

– Тогда я сам попробую. «История мидян темна и непонятна». Правильно?

Доктор Розенкранц откинулся на стуле и залился смехом.

– Вернемся к Дэниэлсу, Максим Максимович?

– Извините великодушно. Человек я увлекающийся, вот и…

– Вы сказали, что Дэниэлса на самом деле не интересовал медальон. Тогда – что его интересовало?

Доктор Розенкранц задумался на мгновение, ответил уверенно:

– Теперь я понимаю: дети.

– Дети?

– Да. Наши детские дома, как в них построена система обучения и воспитания… Оно и понятно: его приемная дочь выросла в подобном заведении и, возможно, с нею возникли проблемы, какие господин Дэниэлс не счел возможным или не захотел со мною обсуждать, но самого Дэниэлса они тяготили….

Тут пришел черед задуматься мне. Действительно, что я знаю об Ане? Или, как ее называют однокашники, Анете? Ничего, кроме того, что она сама мне рассказала. А если дальше? Что я знаю о Дэниэлсе? Тоже только то, что рассказала Анета.