Петр Катериничев - Повелитель снов

– И не думай, Лука, – сказал я в трубку, энергично мотнув головой… И – замер.

Выстрел треснул, словно проской сухой жердиной ударили по деревянному настилу. Джип осел на переднее колесо.

От души отлегло.

– И пистолетик убери, – спокойно посоветовал я. – Не успеешь. По двум причинам. Называть?

А чего называть? Тот, кто в машине, рангом повыше, – выстрел различил… А догадаться, что произойдет с сидельцами обездвиженного авто после удара заряда картечи… Чай, не кино американское: с такого расстояния – прошьет навылет!

– Выходите из машины, ребята… Потолкуем накоротке.

Дверца распахнулась, Лука соскочил с приступки с наведенным на меня пистолетом.

– И – что? – спокойно спросил я.

– Ты думаешь, поймал нас?

– Да вы сами себя поймали.

– А ты герой, да? Готов умереть?

– Нет. Сказать почему, Лука? Потому что ты – не готов умереть следом. И тот – кто остался в машине. – Я улыбнулся одними губами. – «И не играй с нами. Не тот расклад». Жизнь не игра. И оттого – все в ней переменчиво и текуче…

– И что ты выиграл?

– Все, – скромно ответил я. И – кивнул.

Грохот, заряд картечи прошелестел рядом и кучно ударил в автомобиль, прошив заднюю дверцу.

– Убедил? Бросай пистолет, Лука. И скажи товарищу – пусть выходит. Следующий выстрел будет на поражение.

Но «товарищ» и сам все понял правильно. Водительская дверца открылась, на землю, морщась от боли в перебитой голени, ступил… Алеф.

– «Дружба крепкая не развалится, не развеется от дождей и вьюг…» – не удержавшись, напел я. Перешел на английский: – Привет, Алеф! Вижу, умирать ты тоже не готов. Понимаю. Жалко. Когда власть в руках… И осталось чуть-чуть, чтобы получить ее столько, что… Знаешь, есть у нас такая песенка: «А чуть-чуть не считается…» Ну что? Поедем к Альбе? И махнем эти детские каракули на живую девчонку?

Алеф только крепче сцепил зубы.

– Вот и славно. Молчание – знак согласия.

– Ты у меня лучше спроси, – зло процедил Лука.

Да. Парниша он скорый и, прямо скажем, не раздумчивый на предмет «пострелять».

– Твой парацельс по машине палить горазд… А – по живым людям? На это нужен навык и вдохновение…

И формально, и психологически Лука был прав. Парень – доктор, а не убийца. Пробить джипу скаты или кузов – не одно и то же, что человеку – грудину…

– Он не выстрелит. Я – запросто.

– Да? – воздел я брови «домиком».

Не знаю, что на меня нашло. Безумство – вещь заразительная… А что мне оставалось делать? Я шел прямо на наведенный на меня ствол. Лука смотрел мне в глаза, и я взгляда не отвел… И видел он в моих глазах… пустоту. Потому что я не думал ни о чем. Ни о жизни, ни о смерти, ни о бессмертии… Если и изреченная мысль – ложь, то чего стоит неизреченная – перед наведенным в грудь смертоносным жерлом?

А Лука – думал… О том, что, как только он выстрелит в меня, между ним и зарядом картечи не останется никакой преграды… И что время сейчас лихое… И что молодые теперь – лютые и бестрепетные – человека прибрать… И что доктор к крови и к смерти профессией приученный… И что…

Глаза Луки неожиданно заметались, и в них, как в полынье стылого омута, заплескалось мутное безумие близкого небытия… Я испугаться не успел. И выстрела – не услышал. Человек никогда не слышит пулю, что его убивает.

Лука упал замертво с пробитой головой. На нас, прямо по целине, несся «ровер». Затормозил в паре метров, оттуда вывалился генерал Бобров с зажатым в руке «тишаком». Перевел ствол на Алефа, гаркнул повелительно:

– На землю! Руки за голову!

Глаза Сергея Сергеевича были холодны и спокойны, а губы кривились в хищном оскале. Алеф неловко опустился на одно колено с руками на затылке и ничком ткнулся в сухую траву.

– Ну что? Навыки я не потерял? А ты – хорош! Тебя где учили грудью на стволы ходить? Кино про коммунистов вспомнил? Которые умирают, но не сдаются? Или – про пионеров-героев?!

– Они похитили Аню.

– Это что, повод для самоубийства таким экзотическим способом?

– Я бы его дожал.

– Или – он бы тебя убил. Под-рос-ток!

Слово «подросток» с той интонацией, с какой произнес его генерал, прозвучало столь оскорбительно, что я даже покраснел. А он тем временем посмотрел на лежащего лицом вниз Алефа, кивнул удовлетворенно:

– Ну вот. Не было ни гроша, да вдруг – алтын! Али Мохаммед Фалех. Легендарный Алеф. – Бобров перешел на английский: – Может, тебя тоже пристрелить, за компанию? Не, не буду. Мне за тебя орден дадут, факт. И – почетную грамоту. – Повернулся ко мне: – Что застыл?! Живой и – хорошо. Вяжи этого идейного борца и пакуй в кузов. В смысле – в салон. Через полчаса он должен уже мирно спать в багажнике дипломатической тачки медвежонком Умкой! Пока твой друг Саша Гнатюк не прочухался! Вербовка – это как наваждение… А вернется он в стены родные, померкует и решит… Уже вернулся! Два часа как! Короче – шевелись! Стар я уже – тяжести таскать! Да и не по чину!