Петр Катериничев - Иллюзия отражения

Похоже, от столь изысканного выговора барон смешался и даже слегка порозовел. Тем не менее он встал, поклонился Элизабет и церемонно произнес:

– Прошу простить меня, госпожа Кински, в запале я был не вполне вежлив.

И тут – взорвалась Бетти:

– Какая к лешему вежливость, Данглар! И прекратите паясничать, и вы, и ты, Диего. Я понимаю, что ты руководствуешься самыми благородными помыслами, но поверь, я совсем взрослая девочка и сумею себя защитить.

– А вот это верно. Госпожа Кински владеет кроме английского немецким, испанским, итальянским и русским языками, отменно стреляет из пистолета, мастерски отрабатывала на полигонах кратковременные огневые контакты, хотя в реальных переделках, в отличие от господина Вернера, ей побывать не довелось... Что еще? Творчески использовала шокеры, шнуры, заколки-стилеты и иные бабск... извините, дамские штучки. Участвовала в неких совместных проектах МИ-6 и ребят из Лэнгли, а потом вдруг, ни с того ни с сего, попала в немилость, ушла в депрессию и была уволена вчистую, даром что под суд не угодила... И с чего, спросите вы? Влюбилась скромная девушка в чернокудрого красавца, а чернокудрый красавец оказался кадровым офицером Моссад, и качал через милую подружку информацию, и вербанул кого-то еще из женского состава упомянутого ведомства Соединенного Королевства, чего девушка не перенесла и чуть не лишила жизни и возлюбленного, и его новую пассию, и самоё себя... Мутная историйка, а, госпожа Кински?

Элизабет промолчала, подняла на Данглара потемневший взгляд:

– Вы закончили?

– С вами? Пока да, – отрезал Данглар, развернулся всем корпусом к Гонзалесу: – Но не с вами, господин Гонзалес. Или как на самом деле? Диего Карлос Антонио де Аликанте?

Ваша история проста как мир. «Жил на свете рыцарь бедный...» Молодой человек комплексовал. Молодой человек мечтал о славе. Рассорился со всеми, сменил имя, вопреки воле родных, стал военным, но... Военная карьера не задалась. Он успел повоевать почти на всех материках и во всех войнах. Итог? Четыре ранения, контузия, близкая старость, одиночество, навык пить ром и виски не разбавляя... Что и кому вы хотели доказать, Диего? Что вы скиталец? Конкистадор? Кортес? Что вы делаете здесь, потомственный испанский гранд? Кого и от чего вы можете спасти? Ведь вы умеете только разрушать!

Барон Данглар сокрушенно покачал головой. Чувствую, меня он оставил на десерт. Бесчестный и коварный русский, служитель «империи зла»... А что поделать? А ничего. Клише, какие втюхивали в голову западного обывателя более полувека, так и останутся в тех, кто их принял за чистую монету. А если уж говорить правду... Мы и к себе-то злы, так кто к нам будет добр? Бессмысленно жить мы не хотим, а осмысленно – не умеем.

А Данглар вдруг улыбнулся смущенно, спросил:

– Пожалуй, я выпью еще кофе. И приготовлю сам. Кому-то еще?

– Мне, – отозвался я.

И барон занялся приготовлением изысканного напитка при полном молчании присутствующих. А что было говорить? Нечего. Перебрасываться шутками – глупо и неуместно. Говорить о том, что все между нами осталось по-прежнему, – тоже. Барон свое дело знал: посеешь недоверие – пожнешь вражду.

А сейчас он просто давал возможность всем «потереть нервы». Ощутить свою уязвимость и убогость, свою потерянность и свою тревогу... А тревожиться было от чего. Ладно я – человек отвязанный, привыкший на просторах отечества к тому, что кто силен, тот и прав: так было раньше, так сейчас. На Западе то же, но облечено в стойкие рамки законов и установлений, в малопонятные юридические формулировки и уходящие в глубь столетий письмена хартий и постулатов, призванных охранять власть тех, чьи предки некогда были сильными и дерзкими, чтобы ее завоевать. И Диего, и Фред, и Бетти – люди Запада, пусть и потравленные войной, но...

– Итак, – барон поставил передо мной чашку свежесваренного кофе, – Олег Дронов. Вы для меня, да и для всех присутствующих, самый любопытный персонаж.

– Персонажи бывают в мистериях. А я просто человек.

– Угу. Вот только слово «просто» к вам не очень подходит. О вас справки было навести труднее всего: «железный занавес».

– Он давно проржавел. С обеих сторон.

– И тем не менее. Что касается вас, господин Дронов, мы можем только предполагать. И что мы предполагаем? Вы человек интеллекта.

– А в душе вы мне отказываете?

– Одно другому не мешает.

– Когда как.

Барон на секунду задумался, кивнул какой-то посетившей его мысли и продолжил: