Петр Катериничев - Иллюзия отражения

– Ага. Знаешь, Диего, у меня такое чувство, что на Солнце меня уже запустили. Ночью. И время старта я прозевал.

Диего прикурил затухшую сигару, пыхнул, покачал головой:

– Зачем так мрачно? Что говорят факты? Они говорят только то, что с крыши упала дочь одного из ваших нефтяных магнатов. Не первого даже ряда богатея. И – все.

– Ей приказали спрыгнуть с крыши. Ее этим... соблазнили.

– Сюжет не новый, – спокойно отреагировал Гонзалес. – Но действенный. Она была христианкой?

– Вряд ли.

– Она не знала сказанное: «Не искушай Господа Бога своего». Вот и погибла.

– Кто-то показался ей богом.

– Кто?

– Тот, кто расцветил для нее мир иллюзиями.

Диего только покачал головой:

– Мир порою скучен. Но скука не вовне, а внутри человека. Она – как маета: изматывает, но ничего не дает взамен.

– Вот и я порою маюсь.

– С чего?

– Не с чего, а чем. Дурью. Есть такое русское выражение: «дурью маяться».

– Не понимаю тебя.

– Я и сам себя порой не понимаю.

Ну да. Не понимаю. Потому что боюсь этого понимания. Того, что жизнь проходит, что время истекает, как струящаяся вода сквозь пальцы, если опустить руку в ручей... Только раньше ручей был глубоким, чистым, звенящим, а теперь – словно унылая череда минувшего замутила все взвесью песка и ила, и ручей едва движется под пальцами, и зарастает ряской... И ты вдруг понимаешь, что здесь – не твой дом, что ты живешь по-пустому и что разговоры твои пустые хотя бы потому, что люди рядом с тобой – с такой же мутью минувшего в душе, и ты не знаешь их жизни, и оттого не можешь посочувствовать им искренне, и оттого – их искреннего сочувствия не ждешь, и остаешься одиноким под этим небом... Отчего все так? Бог знает.

На подъезде к нашим четырем вагончикам стояла карета «Скорой помощи» и лощеный «хаммер». «Хаммер» я узнал, да и номера были именные: АМД-001. Ален Морис Данглар. Префект и верховный главнокомандующий здешних мест. И – какая неожиданность – рядом с префектом стояли двое карабинеров, вооруженные скорострельными «скорпионами».

Из автомобиля Диего я буквально вывалился и побрел, пошатываясь от усталости. Ребята с автоматами смотрели на меня хмуро. На Диего – тоже. Еще бы. Перспектива перестрелки, в которой можешь ты, а могут и – тебя, их явно не радовала. Слишком здесь всегда было спокойно. И – красиво. И – естественно. Даже проститутки и те – как новенькие сотенные евро – красивы, молоды и владеют языками. Погибать здесь служилому человеку, как в какой-нибудь намибийской пустыне?.. Гнуснее не придумаешь.

Ален Данглар вышел из вагончика, посмотрел на нас. Я бы и счел этот взгляд пронизывающим, если бы не знал, что господин префект, как и я, грешный, этой ночью не сомкнул глаз.

– Говорить «доброе утро» не имеет смысла, раз уж вы здесь, – сказал я Данглару.

– Да, сейчас это неуместно, – устало кивнул тот.

– Кажется, на Саратоне кто-то совсем перестал чтить Закон...

– Не связывайте это с господином Арбаевым. Ему позвонили, он все понял правильно, и в Саратоне с ним только два референта. – Он помассировал веки, прикрыв глаза, поздоровался за руку с Гонзалесом, вздохнул.

– Что-то серьезное? – спросил Диего.

– Да. Очень. Сегодня ночью погиб... Эдгар Антуан Сен-Клер-младший.

Пауза затянулась. И не мудрено. Эдгар Антуан Сен-Клер-младший, молодой человек двадцати семи лет от роду, доктор экономики и права, был единственным прямым наследником и приемником барона Эдгара Антуана Сен-Клера-старшего, владельца и управляющего Кредитным расчетным банком Цюриха. И все бы ничего, банков в Швейцарии почти как бензоколонок в Неваде, вот только... На самом деле Кредитный банк был и остается головным учреждением ЕАБК – «Еуропиен ассосиэйшн бэнкс компани», одной из ведущих мировых банковских группировок; сами себя они называют банковскими клубами, чьи суммарные активы составляют, даже по трезвым оценкам, свыше семисот миллиардов евро. Что такое семьсот миллиардов евро – представить себе невозможно, но вот почувствовать эту громадную финансовую мощь... Имя Сен-Клеров редко упоминалось в прессе, но... Это был могущественный клан.

– Упал на асфальт? – не удержался я.

– Нет. – Данглар помялся, произнес: – Утонул. – Помолчал, добавил: – На участке пляжа, где сегодня ночью дежурил Фред Вернер.

– Фред?! – воскликнули мы одновременно с Гонзалесом.

– Да.

– «Скорая» – к нему?

– Да. Он был в больнице, его перевязали, теперь – у себя.