Петр Катериничев - Иллюзия отражения

Когда я подошел к машине и оглянулся, парней ни у машины, ни на обрыве уже не было. Еще через минуту в темной мгле я не увидел даже – угадал темные крылья парашютов. Их поднимало встречным потоком и несло прочь с этого госте-приимного острова.

А на востоке уже занимался рассвет. На Саратоне слишком много огней, чтобы восходом можно было любоваться каждый день. И еще мне подумалось вдруг: рассветы хороши, но людей волнуют закаты, когда знойный день вдруг превращается в странное, сумеречное пространство, и все, что было так знакомо днем, вдруг видится другим, приобретая иные краски и очертания, а то и вовсе теряясь в пространстве ночи... И над всем этим господствуют звезды, напоминая нам о том, что и это пройдет.

Гонзалес развернул автомобиль, и мы поехали домой.

– Хорошо поболтали? – спросил Гонзалес.

– Душевно.

– Узнал что-то новое?

– Скорее старое.

– Да?

– Если какая-то неприятность должна случиться, она случается.

Диего поморщился:

– Еще что-нибудь?

– Из всех неприятностей случается именно та, ущерб от которой больше.

– Ты стал оптимистом.

– Просто устал.

– Поспи. Только скажи перед сном хоть что-то доброе. Не то тебя будут мучить кошмары.

– Мы победим.

– Кого?

– Всех. Так лучше?

– Еще бы. А кто – «мы»?

Я ничего не ответил. Меня сморило, как только я привалился к сиденью. Вот только... Я спал и не спал: чувствовал толчки, скорость, аромат сигары, знал, что еду в машине с Диего Гонзалесом, и в то же время – видел странную церемонию: Диего Гонзалес, в черном камзоле и белоснежных кружевах воротника, с хищной эспаньолкой и при шпаге, стоял на ступенях Прадо испанским грандом, царственно приглашая меня взглянуть на картины кисти Гойи... Но из картин я увидел почему-то только одну: четверо мужчин в треуголках у загона, с ними – женщина, и лица всех четверых прикрыты личинами... И только один, сидящий с краю, – с открытым лицом, и в руке его хлыст. И я попытался всмотреться в его лицо и, кажется, даже узнал, – но нет, очертания расплылись, и вместо этого я услышал вкрадчивый голос: «И ты станешь звездой, или каплей росы, или океаном... Ты станешь всем, чем только пожелаешь, и будешь всегда... Как солнце на небе, как вода в реках, как несокрушимые твердыни скал... Ты станешь всем... всем... всем...»

Наверное, я застонал, потому что почувствовал, как Диего тронул меня за плечо. Открыл глаза. Мы уже проскочили Саратону, и до нашего пристанища оставалось не более десяти минут пути.

– Говорил тебе – думай о хорошем.

– Я пытался.

– Ты стонал во сне. Что тебе снилось?

– Личины.

– Это из которых бабочки?

– Это которыми люди прикрывают лица, чтобы оставаться неузнанными.

– И ты их не узнал?

– Нет.

Гонзалес покачал головой:

– Неузнанным можно остаться только в толпе.

– Думаешь?

– Проверено. Там нет ни личин, ни масок. Толпа сама – единое существо и подчиняет всех своим законам. Индукция.

– Мудрено.

– Но верно. Думай о хорошем.

Легко сказать. Итак, что у нас хорошего? Подставили меня профессионалы из конторы. Грамотно. Качественно. По полной. Зачем? Чтобы шевелился? Нет. Чтобы шевелил извилинами.

А что это означает? Только одно: где-то уже происходило нечто подобное. Кто-то где-то вскрывал вены, прыгал с небоскреба или просто с шестнадцатиэтажки, топился в ванне, стрелялся из пистолета?..

Что еще? Если где-то что-то произошло так, что обратили внимание наши, значит, обратили внимание в с е. И скоро здесь будет жарко, как... Угу.

– «Долетайте до самого солнца и домой возвращайтесь скорей!» – напел я вслух.

– Кажется, ты успокоился, – отреагировал Гонзалес.

Я перевел ему песенную строку. Умный Диего даже не улыбнулся: процитировал афоризм Ларошфуко:

– «На солнце и на смерть нельзя смотреть в упор».

Я тоже решил поумничать, ответил знаменитым прутковским:

– «Взирая на солнце, прищурь глаза свои, и ты смело разглядишь на нем пятна».

– И какие пятна видишь ты?

– Пока не вижу. Но – чувствую. Диего, анекдот хочешь?

– Смешной?

– Жизненный. После посещения американцами Луны вызывают нашего Гагарина в ЦК и говорят: «Товарищ Гагарин, американцы опередили нас в освоении космоса – покорили Луну. Они сейчас первые. Этого допустить мы не можем. Готовьтесь, завтра полетите на Солнце». Тот в ответ: «Товарищи, как же можно, я же там сгорю!» – «Товарищ Гагарин, в ЦК тоже не дураки... Ночью полетите».

– Это – жизненный?