Сергей Алтынов - Русский ниндзя

– Нет, не помню, – с подчеркнутым равнодушием произнес Рощин.

– Все ты помнишь. Ну да не об этом речь. Ты у нас тогда в ориентировках проходил как «один на льдине». Уж это-то понятие тебе знакомо, не отрицай. Ни с кем не знаюсь, ни к какой компании не примыкаю... По мне, ты мужик нормальный. Но ты перешел дорогу этому Илюше, которого ты вскормил, можно сказать, и на ноги поставил, и который от тебя ушел к Тенгизу, уроду всем известному. Между прочим, на последних выборах в местные депутаты пролез, падла. Уж это ты, я полагаю, знаешь. Урки, бизнесмены, депутаты... И все в стаю, в одну шоблу сбиваются.

А ты вот один. И всегда был один, я знаю...

Ну, ладно, опять же не о том речь. Я чего пришел, Рощин. Ты вот не знаешь, а у тебя под крыльцом патроны к «стечкину» и две гранаты. Без боевого запала, правда, но это не важно. Я не хочу сажать тебя, Рощин, потому и пришел. – Опер вновь криво усмехнулся. – Уезжай, Рощин. Тебя дожмут. На сегодня я тебя выручил – предупредил. Выкинешь эти железяки подальше, и ты чистенький. А назавтра... А завтра я отправляюсь на две недели в Чечню в составе сводного отряда милиции. И тебе еще чего-нибудь засунут. Не под крыльцо, так в печку, не гранаты, так наркоту. И приду за тобой не я, а СОБР, волкодавы, по твоим же методам натасканные. Так что собирайся и линяй потихоньку. И никому не говори, куда. Понял?

– Понял, подполковник.

– Ну вот и славненько. Бывай, Рощин. Ты меня не видел, а я тебя – тем более.

...Потом был спарринг, а после спарринга – пробежка. А с пробежки Максим не стал торопиться домой, чтобы дослушать продолжение легенды.

– Ой!! Это ты? – Настя стояла на той же лесной тропинке, на том же месте, где в нее в тот памятный вечер врезался Максим.

– Кто ж еще. Извини, опять чуть не сшиб. Что, опять на танцы?

– Нет... Стою и жду, когда опять сшибешь! – совершенно неожиданно для себя призналась Настя.

– Ну наконец-то! А я эту тропинку уже раз десять пересек, гоняю туда-сюда. Неужели, думаю, не догадается...

– Правда? А я сразу догадалась, куда прийти, только вчера не получилось – ребята на тебя облаву устроили...

Они стояли, глупо улыбаясь и не отрывая глаз друг от друга, а потом Настя сама шагнула вперед и уткнула лицо Максиму в уютную ямку между грудью и животом – как раз куда хватило росточка.

И оказалось, что даже целоваться толком она еще не умеет.

А уже под утро, когда рассвело, Настя вдруг предложила:

– Давай сфотографируемся! Мне на день рождения аппарат подарили – «Полароид». Карточка тут же готова! Он у меня с собой...

– Давай! Только надо вместе. Тут автоспуск есть?

– Не знаю... А вон, смотри, кто-то идет... А-а, это дед Юра, он грибами промышляет... Сейчас. Деда Юра! – Настя помахала бредущему по тропинке местному аксакалу. – Сфотографируй нас, пожалуйста. Вот, смотреть нужно сюда, а нажимать вот здесь... Так, теперь еще раз! Все, спасибо! Удачи тебе, деда Юра! – Настя убрала фотокамеру в рюкзачок, а выскочившие фотоснимки – во внутренний карман ветровки. – Минут через десять посмотрим, что получилось. Так ты что, скоро уедешь?

– Надо, Настя. Но я ненадолго. На недельку, и вернусь. Ну, пойдем, а то тебе влетит.

– Да теперь уж так и так влетит. С танцев-то я всегда к полуночи дома... Максим, а может, не надо тебе ехать, а?

– Надо, Настя. Ненадолго же... – Максим все больше удивлялся, как быстро эта малышка научилась целоваться. Не оторвешься...

– Вот, держи! – Девушка протянула Максиму окончательно проявившийся снимок. – Будешь вспоминать, когда уедешь. Будешь вспоминать? Будешь? – требовательно спрашивала она между поцелуями, обняв Максима за шею и приподнимаясь на цыпочки, хотя и стояла на пеньке – иначе не достать. Насте почему-то хотелось плакать, но нельзя же портить настроение человеку перед отъездом...

– Ну чего ты задумался, Илюша? – Семен улыбнулся фарфоровыми зубами. Золотые коронки он недавно поменял на более благородный материал – желтые фиксы напоминали о его мелкоуголовном прошлом, его гнилую 117-ю в совокупности с 206-й [16]. – Пора становиться тебе президентом, хозяином всего бизнеса! Тенгиз слепил неплохое хозяйство, но он уже не тянет. Хуже того, мешает! Пришли иные времена. Нас вытеснят на обочину, если не взять дело в свои руки. Это же ясно, надо только решить, как обставить смену руководства. У меня идея такая... – Илья и Сеня неторопливо прогуливались по многолюдному, несмотря на поздний час, бульвару недалеко от своего клуба. Тянуло вечерней прохладой, повизгивала малышня, возившаяся у фонтана, лились звуки гитары из тесной кучки молодежи, одуряюще пахли только что политые цветы на бульварных клумбах. – Ты, Илья Владимирович, уже давно лицо фирмы. Тенгиза проводим. Будешь вместо него интервью давать, на презентациях с думцами и журналюгами тусоваться, благотворительность там, прочая херня напоказ. Ну а я... Как и сейчас – я остаюсь в тени. На мне правовые вопросы, бухгалтерия, ну, там всякие теневые дела, опять же с ментами завязки... А как мы Тенгиза... проводим, – чуть помолчав, продолжил Сеня, – разберемся с акциями. Тенгизову долю, я думаю, пополам. Это честно и справедливо. А?