Олег Приходько - Горсть патронов и немного везения

Я мельком взглянул на забранные решеткой окна первого этажа, за которыми находилась частная нотариальная контора Вали Александрова, но… окон не было, свет не горел, за решетками зияли черные дыры. Возле конторы с разбитой вывеской прогуливался милиционер с короткоствольным «АК» и рацией; на углу курил другой. Я припарковался на тротуаре и, заперев «фисташку», подошел к блюстителю в защитном армейском бронежилете.

— Что здесь случилось, сержант?

Он презрительно оглядел меня с ног до головы:

— А что? — спросил сквозь зубы.

— Я непонятно задал вопрос? Или тебе трудно ответить?

— Проезжайте, гражданин, — подоспел ему на помощь коллега.

— Из какого отделения? — доставая телефон, спросил я.

— Из Шестьдесят второго. А в чем дело?

— Да в том, что ты зарплату за мой счет получаешь! — не на шутку рассердился я. — Понял? Или напомнить тебе текст присяги?

— А вы кто такой? — ерепенился державшийся за автомат охранник.

— Я — рядовой налогоплательщик. Приехал к своему однокашнику и другу Вале Александрову и увидел выбитые стекла в его конторе. Могу я поинтересоваться, что случилось? Или мне для этого нужно звонить начальнику Шестьдесят второго отделения милиции?

Старший решил на всякий случай сменить регистр.

— Разбойное нападение, — ответил нехотя. — Разбили окна, ворвались, избили нотариуса, побили ломами компьютер, подожгли бумаги.

— Кто?! — вырвалось у меня.

— Ищем. Объявлен перехват.

— Нотариус приметы не называл?

— Да он без сознания. Увезли в Склифосовского.

— Когда это случилось?

— Примерно в пять — в начале шестого. Опергруппа со следователем только что уехали.

— Где его «СААБ»?

— Жена забрала. Ваши документы… позвольте полюбопытствовать?

Я предъявил водительское удостоверение. Оказалось, что старший умеет писать и даже носит с собой авторучку с блокнотом.

— Сами понимаете, — возвращая мне права, оправдался он. — Порядок такой.

— Я понимаю, сержант. Не понимаю только, что с вами происходит, когда вы надеваете форму.

Я вернулся в машину. На самом деле мне было наплевать на этих хамов, не понимал я совсем другого: насколько мой визит в контору Вали связан с налетом. Ведь я ушел в начале шестого, воспользовавшись его факсом. Мне стало стыдно за свой вчерашний «черный» юмор — получалось, будто я накаркал, и какая-то бригада действительно ворвалась в его контору и учинила то, что я невольно предсказал, «…возьмешь свой «Билайн» и позвонишь в бюро «Шериф», — пошутил я. Он не позвонил — не успел.

— Алло, здравствуйте. Это квартира Александровых?

— Да, — ответил мальчишеский голос. Я напрочь забыл, как его зовут.

— Мама дома?

— Мама у папы в больнице. Ему делают операцию.

— Как он?

— А кто это говорит?

— Это дядя Женя Столетник. Мы учились с твоим папой.

— Я вас помню, дядя Женя. Папа без сознания. У него закрытая… забыл, какая… травма головы. Врач сказал, что все будет ясно через два-три дня, пока ничего не обещает. Маме что-нибудь передать?

Я не знал, что передать. Мне вдруг стало плохо — распирало грудь, к горлу подступили спазмы. Еще сегодня такой благополучный, пахнущий дорогим лосьоном, в лаковых штиблетах… Эти розовые папочки, свежий воздух, из кондиционера, компьютер, «СААБ»… Пять минут налета — и нет ни кондиционера, ни конторы, ни радости свободного предпринимательства; есть закрытая черепно-мозговая травма и несколько сотен тысяч убытков; есть пожизненный страх, горе семьи, возможно — инвалидность и постоянное ощущение ненадежности бытия, скоротечности жизни, бессилия перед роком.

И неужели я тому виной?!

— Прости, брат. Я забыл, как тебя зовут?

— Яков.

— Я перезвоню завтра, Яков. Все будет хорошо. Вот увидишь — все будет хорошо. У меня такое предчувствие. Я редко ошибаюсь, — сказал я и подумал: «К сожалению».

— До свидания, — он положил трубку.

Шериф нетерпеливо перетаптывался на сиденье, жарко дышал мне в ухо. Я опустил стекло:

— Сержант! Кто занимается этим делом?

Он подошел:

— ГУВД занимается, прокуратура района. Его отец в прошлом…

— Спасибо, я знаю.

Отец Вали Александрова был замминистра юстиции и наверняка поднял на ноги всю Москву. Спрашивать у этого охранника что-либо о ходе следствия было пустой тратой времени: его поставили — он стоит. А я поехал.

«Вот и все, — снова и снова возникала в моем сознании одна и та же мысль. — Вот тебе контора, зарплата, «Билайн», офис и кондишен».