Олег Приходько - Горсть патронов и немного везения

— Ой, да скажете тоже! — отхохотавшись, проговорила пышка Люсьен и, я уверен, густо покраснела. — Мне Григорий Ефимович велел позвонить.

— Я понимаю, что сама бы ты не догадалась. Ну, что там?

— Нашли мы этого Решетникова. Записывайте…

— Излагай, я запомню.

— Значит, так… Решетников Викентий Яковлевич, тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, поставлен на учет в июне восемьдесят пятого, снят с учета в марте девяносто седьмого. Адрес постоянного места жительства на момент снятия с учета: Москва, Новоостанкинская, тридцать дробь один, квартира двадцать два. Ожог кистей рук второй степени, заключение ВВК: «Годен»… Погодите, тут есть специальная отметка красным… Наблюдался у нарколога с октября девяносто шестого…

— Алкаш, что ли?

— Нет, хуже. Опиатный абстинентный синдром в первой стадии.

— Мент — опиоман? Это что-то новенькое!

— Он вылечился, есть заключение нашего нарколога и психотерапевта о купировании абстиненции.

— А с руками, с ожогом этим, когда у него было?

— В девяносто четвертом, давно. Потом пропуск… пропуск… и — пометка.

— То есть с девяносто четвертого по девяносто шестой он вообще не наблюдался?

— И даже диспансеризацию не проходил. Пустые листы, ежегодного осмотра нет. В течение двух лет все чисто.

— Спасибо, котик. Каждый день заглядываю в почтовый ящик в надежде найти там приглашение на твою свадьбу. Пока!..

На втором этаже в нашем подъезде жил Аркадий Макарович, бывший парикмахер, почти совсем глухой. Когда он включал приемник, все соседи затыкали уши ватой. Во время восхождения по лестнице я получил возможность на халяву послушать президента. Борис Николаевич призывал покончить с коррупцией в высших эшелонах власти и преградить путь в эти эшелоны людям с криминальным прошлым. Я мог присягнуть на Российской Конституции, что такую же речь слышал до него от Андропова и Горбачева, моя мама — от Сталина, бабушка — от Ленина, а прабабушка — от царя Николая Второго. Царь имел погоняло Кровавый, Сталин был палачом советского народа, Андропов — чехословацкого и афганского, в окружении Горбачева процветали люди, пытавшиеся устроить военный переворот, а если из окружения Бориса Николаевича убрать людей с криминальным прошлым, то кто же тогда останется? У меня возникло ощущение неловкости, будто я подслушиваю под дверью разговор, касающийся только двоих — президента и глухого парикмахера Аркадия Макаровича, и я поспешил домой.

Шериф уже слопал свою порцию супчика и, лежа у миски, ждал второго.

— Вставай, тунеядец, — сказал я ему, надевая джинсы вместо итальянских брюк. — В ночное пора, — «чертову кожу» вместо английского пиджака. — Время активно работает против нас, — балашихинские кроссовки «гуд-бай, Америка» вместо французских парусиновых туфель.

Через пять минут я вышел во двор, с пистолетом на предохранителе, зато с псом без намордника.

«Фисташка» произвела на напарника неизгладимое впечатление. Подобно коту он изогнул спину, распрямил хвост и, оскалясь, грозно зарычал, как не рычал даже на вооруженных преступников. Заглянув под крышку капота и в багажник, я ничего там не обнаружил и распахнул перед псом дверцу. Он подошел, но не как всегда — легко и радостно от предвкушения предстоящей поездки, — а осторожно, и остановился, перетаптываясь в нерешительности и глядя на меня так, словно я опять привел в дом новую собаку.

— Кто там, Шериф? — спросил я. Он трижды гавкнул в ответ. Я ничего не понял. — Ладно, вперед! По пути разберемся.

— Ну ты, Жень, даешь! — услышал я вдруг позади. Вечно пьяный, небритый сосед из второго парадного бесшумно вышел из темной глубины двора на нетвердых ногах и уставился на «фисташку». — Вчера у тебя вроде другая тачка была?

— У меня теперь девиз такой, — ответил я, захлопнув за Шерифом дверцу: — Ни дня без тачки.

Мы отчалили. До оговоренного с Майвиным часа, когда я должен был представить пред его выпуклые очи господина Ямковецкого, оставалось 39 часов 4 минуты и 50 секунд.

Тучи размело, проглянула луна, на Измайловском бульваре ярко светились фонари. В кафе напротив железнодорожных касс гремела музыка, у входа сбилась в кучу отара машин с куколками и ленточками. Пьяные гости поили прохожих. Сработал светофор, мы проехали перекресток на 5-й Парковой, и снова мигнула красная лампочка на панели, и кто-то ойкнул внутри; от удара по корпусу кулаком сигнал прекратился. Я решил, что если «оно» ойкнет еще раз, то завтра же поеду в «Авис» и поменяю машину, да еще скачаю с них за моральный ущерб. Нервы у меня крепкие, но не беспредельно же! Шерифу сигнал тоже не понравился — услыхав его, он злобно зарычал.