Сергей Зверев - Перо и волына

– Правильно, – поддакнула она, – он мне никогда не нравился.

Саша хоть и гасил одну рюмку за другой, так ничего о судьбе Долбана и не рассказал. А Зюзя вообще молчал целый вечер. Пить ему было нельзя – служба не позволяла, – а в трезвом виде он мог только берлять. Что и делал, постоянно подкладывая себе на тарелку куски ветчины, красной рыбы, один за другим заглатывая бутерброды с икрой и шпротами.

Поначалу Порожняк еще пытался о чем-то раздумывать, но после первой сотки бросил эти бесплодные попытки. В конце концов, как гласит старая русская поговорка – утро вечера мудренее.

Зачем поднимать на ночь глядя кипиш, дергать пацанов? Может, завтра к утру что-нибудь прояснится само собой. А чтоб никто не донимал сегодня вечером, Порожняк отключил мобильный телефон.

– Пойдем, Сашенька. – Катька тащила его под руку, спотыкаясь на высоких каблуках.

Зюзя быстро направился к «Мерседесу».

В это время какая-то тень мелькнула у стены ресторана. Судя по силуэту, это был крепко сбитый мужчина высокого роста. Поначалу он рванулся к Порожняку, но затем остановился и, наклонив голову, стал суетливо дергаться.

Ни Порожняк, ни Катька, которая тащила его рядом с собой, не обратили на этого человека никакого внимания. Катька только мельком взглянула в ту сторону. Потом раздался странный звук, как будто булыжник упал на асфальт и покатился под ноги любовнице Порожняка.

Пятно света на стоянке высветило ребристое тело «лимонки». Катька Добрынина, которая никогда в своей жизни не видела настоящей гранаты, все-таки сумела сообразить, что это такое.

Повинуясь какому-то шестому чувству, она замерла, затем носком туфли отшвырнула «лимонку» в сторону.

Граната отлетела под днище стоявшей рядом белой «восьмерки». Резкий звук взрыва распорол вечернюю тишину. «Восьмерка» подпрыгнула, замерла на боку, а потом медленно, с душераздирающим скрежетом рухнула обратно.

Зюзя, за спиной которого разорвалась граната, инстинктивно закрыл голову руками и рухнул на асфальт. Когда спустя мгновение после этого он обернулся, машина уже загорелась.

В нескольких метрах от нее лежали, распростершись, два тела – Порожняка и Катьки. Внимание водителя привлек человек, стремительно метнувшийся в сторону от стоянки.

Его фигура показалась Зюзе странно знакомой. Но не успел новый телохранитель Порожняка вытащить из-за пояса пистолет, как неизвестный исчез за углом здания ресторана.

Зюзя бросился к шефу и, схватив его под руки, потащил к «Мерседесу», подальше от горящей «восьмерки».

Лоб Порожняка был разбит, по лицу струился ручеек крови. Оттащив шефа на безопасное расстояние, Зюзя вернулся за Катькой. Как и Порожняк, она тоже находилась в бессознательном состоянии.

Когда Зюзя положил ее рядом с Порожняком, он увидел, что его руки испачканы в крови. На животе Добрыниной расплывалось огромное красное пятно. Кровь хлестала также из ран на бедрах.

На звуки взрыва из ресторана выскочили посетители. Первыми бежали несколько охранников.

– «Скорую» давай! – истошно завопил Зюзя. – «Скорую»!

Солнечным воскресным утром черная «Волга» свернула в просторный двор здания, расположенного в одном из московских переулков. Машина припарковалась на стоянке, со всех сторон окруженной домами.

Из машины вышел водитель – плотный крепыш в синих джинсах и джинсовой рубашке того же цвета. Оглядевшись по сторонам, он открыл заднюю дверцу «Волги» и помог выйти одному из пассажиров – пожилому седовласому мужчине сухощавого телосложения, в темных брюках и кремовой сорочке.

Другой пассажир – высокий молодой мужчина в белой рубашке и черных брюках – вышел сам. Его открытое волевое лицо, покрытое несколькими рубцами от шрамов, было чуть нахмурено.

Артур и Жиган – а это были именно они – чуть задержались у машины, ожидая, пока водитель достанет из багажника спортивную сумку.

Жиган, щурясь на ярком летнем солнце, вынул из кармана пачку «Кэмела» и закурил.

Водитель, захлопнув багажник «Волги», вопросительно посмотрел на Артура.

– Ступай, Сеня, скажи ребятам, что мы сейчас подойдем. Перекурим и подойдем.

Когда парнишка с сумкой на плече скрылся за дверью, Жиган спросил:

– Так, значит, здесь все и произошло?

– Да, прямо на стоянке. Отарик очень любил Краснопресненские бани. Вычислить здесь его было нетрудно. Никто даже не заметил, откуда стреляли.

Жиган глянул под ноги, будто надеялся увидеть следы крови на асфальтированной площадке.