Иван Сербин - Передряга

Стоявшие посреди гостиной Суровый и Рыхлый-Шустрик озирались. Суровый нахмурился ещё больше, Шустрик непонимающе таращил совиные глаза.

— А где бумаги-то? — поинтересовался он растерянно.

— Где-где, в заднице! — рявкнул Киноактёр на ходу. — Слямзили бумаги. Не понял ещё, валенок?

— Кто?

— Хрен в кожаном пальто! Вот кто!

Оказавшись в коридоре, Киноактёр свернул в сторону кухни.

— Две минуты, — напомнил Тонколицый.

— Я помню, — бросил тот через плечо. — Собирайтесь. Уходим.

«Подросток» наконец справился с карабином и торопливо полез в пролом. Шаги Киноактёра приближались. Похититель подёргал за трос. Говорить он не мог. Его услышали бы.

Наверху «профессор» разблокировал катушку и принялся вытраливать трос. Он крутил рукоять с таким остервенением, словно от того, насколько быстро удастся поднять «подростка», зависела его собственная жизнь.

«Уже начало темнеть. Я боялся, что сумерки наступят прежде, чем этот тип вылезет из своего грузовика. Тогда мне и вовсе не удалось бы разглядеть его. Проулок достаточно узок. Фонари только на углах. Когда их включат, лампы будут освещать не только водителя, но и меня. Между нами возникнет своеобразная световая завеса. Внезапно грузовик дрогнул и быстро покатил по улице. „Ближе, ещё ближе“, — приговаривал я про себя. Мне казалось, ещё несколько метров — и я смогу рассмотреть лицо. Однако, когда до этой заветной черты оставалось совсем чуть-чуть, грузовик снова остановился, а затем начал медленно сдавать задним ходом, одновременно поворачивая влево.

Я понял, что водитель пытается поставить машину задней стороной кузова к „мусорной комнате“. Со стороны это выглядело вполне естественно. Разумеется, если не учитывать, что грузовик торчит здесь уже второй час. Началось. Сердце у меня забилось учащенно, дыхание стало прерывистым. Вот оно! Олег должен заметить „взломщиков“, когда они будут выходить из подъезда, а я пока понаблюдаю за водителем мусоровозки. Машина как раз стояла водительской дверью в мою сторону. Далековато, конечно, детали — всякие там родинки, шрамы, татуировки — разглядеть вряд ли удастся, но хотя бы уловить внешность в общих чертах.

Сидящий за рулем мужчина надвинул пониже бейсболку, напялил солнцезащитные очки и потянулся влево. Зачем? Через секунду мне стало ясно, зачем. До моего „поста“ докатился звонкий хлопок закрываемой дверцы. Звук отчетливо разнесся между стенами домов. Я озадаченно хмыкнул. Водитель выбрался из машины с противоположной стороны! Почему? Прихоть, осторожность или… Или он знал, что за ним наблюдают?

Что, чёрт побери, происходит?

Может быть, выйти? Просто выйти, наплевав на предостережения Олега? И что тогда?.. Я попытался быстро просчитать последствия. Если меня не убьют сразу, то они будут знать совершенно четко, кто их выследил. Таким образом, мы сразу же превратимся в объект охоты. „Взломщикам“ нельзя оставлять свидетелей. Для них это равносильно самоубийству. Слишком серьезных людей они решили ограбить. Слишком.

И наблюдатели. Они, несомненно, засекут меня, если уже не засекли. Доложат Сергею Борисовичу. Тот, конечно, решит, что мы причастны к делу. Кто поверит, что мы пытались всего лишь вычислить настоящих грабителей? Верно, никто. Для Сергея Борисовича Олег в первую очередь — бывший зек, а я — разработчик трюков, подобных тому, который сейчас исполняют „взломщики“. Правда, разработчик-теоретик, но ведь от теории до практики один шаг. К слову сказать, нам была известна и вся система охраны. Ещё один балл не в нашу пользу. Стало быть, мы покойники. Как для одной стороны, так и дня другой. И не стоит заблуждаться насчёт нашего заказчика. Что с того, что схему охраны он нам вручил лично? Тем хуже для нас. Злоупотребили довернем такого человека… М-да…

Я прижался щекой к стене, надеясь разглядеть водителя, ж на секунду всё-таки увидел его. „Взломщик“ забрасывал в кузов машины что-то объемистое, красно-оранжевое. Мне показалось, что это была сумка, хотя с такого расстояния, да еще меньше чем за секунду, я вполне мог ошибиться.

Больше мне ничего увидеть не удалось, ибо в этот момент послышался приглушенный взрыв, слившийся с очередным ударом чугунного шара. Не хлопок, а именно взрыв , хотя и не очень сильный. Дождь осколков хлыщи на тротуар. Некоторые долетели до противоположного дома. Улица в мгновение ока оказалась усыпана битым стеклом. Через секунду, развеваясь в воздухе, на асфальт опустилась горящая тюлевая занавеска, следом — ворох тлеющих тряпок, дымящиеся ошметки то ли ковра, то ли паласа.