Валерий Барбашов - Крестная мать - 2

— А мы тебе подскажем, Люся. — Саламбек глянул на Залимхана, который слушал их разговор, не поднимая глаз. — Залимхан по своим коммерческим делам ездил в Степянку, там расквартирован авиаполк, который сейчас у нас в Чечне. Воюют. А семьи ждут, волнуются. Почему об этом не написать?

— Я там с одной женщиной познакомился, — вступил в разговор и Залимхан. — Тамара Витальевна ее зовут, она администратор в гостинице. Муж у нее летчик, командир эскадрильи, что ли. Я тоже в этом не разбираюсь, мне это неинтересно. Я так, вполуха слушал. Ну вот. Она мне кое-что рассказала. Переживают женщины, очень переживают! Все против войны в Чечне. Сбивают же летчиков, не только солдаты на земле погибают.

— Да, я читала об этом, — сказала со вздохом Люся. — Маленькая какая-то заметка на глаза попалась…

— А ты не заметку, ты большую статью напиши, Людмила! — горячился Саламбек. — Поезжай в Степянку, поговори с женами летчиков и напиши. На вот тебе деньги на командировку, — он, не считая, выхватил из кармана пухлую пачку пятитысячных купюр, положил перед Люсей. — Напиши! Что они думают о войне, что говорят. Это для всех нас нужно.

Люся с некоторым сомнением глянула на деньги.

— Но… вам-то это зачем, ребята? И денег… много очень, тут на несколько командировок.

— Мы хотим, чтобы война у нас дома закончилась, Людмила! Как ты этого не поймешь! Тут никаких денег не жалко! — Саламбек говорил по-прежнему горячо и вполне искренне, а Залимхан молча кивал. — Ты ведь тоже этого хочешь, Люся, правда? Чтобы русские перестали убивать чеченцев и наоборот, так? Вот и напиши об этом. Если все будем молчать, военные без конца будут воевать. Оружия в России много, у генералов руки чешутся — почему не воевать? У них профессия такая. Но умирают не они — солдаты и мы, мирные жители. Такие вот парни, как Залимхан. Как ты этого не поймешь? — снова требовательно и даже строго спросил он.

— Нет, почему, я понимаю, — неуверенно отвечала Люся. Что-то ей в этом разговоре мешало, не нравилось, даже настораживало. Но что, она не могла понять.

— Ты езжай в Степянку, поговори там с женами летчиков, записывай, что они говорят. Спрашивай: хотят ли они, чтобы их мужья воевали? Они тебе скажут: нет, Людмила, не хотим! Не хотим, чтобы наших мужей сбивали и уничтожали, и не хотим также, чтобы умирали там, в Чечне, ни в чем не повинные люди. Они тебе все это скажут, все! И надо, я думаю, Обращение к президенту России написать, а? Ты помоги им написать, Людмила. Ты же умеешь! Я не умею, Залимхан не умеет — мы торговать умеем, угощать девушек умеем, а писать не умеем. Жаль! Я бы сам написал.

— Ну… наверно, это можно, — сказала Люся.

— Конечно, можно. Даже нужно, Людмила! Мы тебя, чеченский народ, просим. Я и Залимхан! И Рустам с Асланом. И еще тысячи наших людей… Напишешь это Обращение, пусть женщины, жены летчиков, подпишут, адреса там свои поставят, поняла? А мы в Москву этот документ пошлем, в наш пресс-центр, Хамаду Курбанову. У нас есть в Москве Чечен-пресс, слышала об этом?

Люся кивнула — слышала.

— Ну вот. Залимхан опять к дяде поедет, отвезет. Но надо, чтобы документ был по всем правилам оформлен — фамилии и адреса. А то не поверят, скажут, что это вы сами, чеченцы, придумали. Русские женщины этого не писали… Ты очень хорошее дело сделаешь, Людмила! Очень! На это никаких денег не жалко, не надо об этом говорить. Мы все отдадим, лишь бы война кончилась, лишь бы русские и чеченцы перестали убивать друг друга. Мы столько лет жили в мире и согласии! Зачем теперь воевать? Бери деньги, Людмила, не надо их считать — много, мало… Езжай, говори с женщинами. Ты тоже женщина, тебе поверят, с тобой будут разговаривать. Ты только записывай…

— Ну что ж. — Люся открыла сумочку, положила в нее деньги. Прикинула: такой суммы хватит не только на поездку в Степянку, но и на новые сапоги. Еще, пожалуй, и на шляпку останется.

Они посидели еще, поговорили о том о сем, а потом Саламбек с Залимханом отвезли Люсю домой на такси, взяли с нее слово: как только она вернется из Степянки, тут же позвонит и покажет им Обращение и подписи женщин, жен летчиков.

— Хорошо. Я поняла, мальчики. Все сделаю, не волнуйтесь. Может быть, это, и правда, поможет… Хоть какая-то капля, а все же документ. Вы правы. Ну ладно, до свидания. Я позвоню.

— До свидания, красавица! — Саламбек слегка приобнял Люсю. — И до скорого, а? И снова у нас, а?

Люся дернула пухлыми голыми плечами (жарко было по-прежнему, и она ходила в открытом платье), засмеялась, но ничего не сказала. Смущал ее этот парень, Залимхан: говорил с нею только по делу, никак не дал понять, что она интересует его как женщина, что нравится ему. Жаль! Красивый парень!