Александр Граков - Дикие гуси

Но и противник тоже понимал, чем ему грозит ночь в соседстве с вклинившейся в их оборону группой армян. Первое, что предприняли азеры, — запустили в фруктовый сад два танка. Не подумав, конечно, что бронетехника без поддержки пехоты среди многолетних деревьев — цель на выбор. Но, видимо, первая успешно отбитая атака вскружила головы тамошним командирам, и они продолжали ставку на технику, не принимая во внимание сложившихся условий.

Первый танк, еще на подъезде к саду, остановил Рашид, всадив ему в борт заряд гранатомета с дистанции метров в двести. Второй же снять из РПГ не вышло: «Т-72» на огромной скорости ворвался в сад, пытаясь с ходу проскочить в тыл группы Олега. Наперерез стальной махине, от дерева к дереву, бросился старый ленинаканский железнодорожник Сурен. Жизнь и смерть штурмующих сосредоточилась сейчас в его руке, зажавшей противотанковую гранату. Но механик-водитель видимо, заподозрил неладное: в нескольких метрах от мощного ореха, за которым спрятался фидаин, танк, заскрежетав гусеницами, резко развернулся и пошел на таран. Раздался хруст ломающегося полуметрового в диаметре ствола, затем — мощный взрыв: то ли танк раздавил замешкавшегося железнодорожника, толи Сурен-джан сам лег под гусеницы боевой машины, но она была нейтрализована, так же, как и первая. А отряд Грунского получил относительную передышку до вечера, пока азеры, обозлившись окончательно на упрямцев, фанатично цеплявшихся за жизнь, не прибегли к самому весомому аргументу — ввели в бой НУРСы.

Около семи вечера по позиции группы Олега, с дистанции примерно метров четыреста, они дали один-единственный залп реактивными снарядами — на повторный, по-видимому, их не хватило. А может быть — пожадничали. Однако повторного залпа и не потребовалось: был сад — и не стало его — одни искореженные пеньки и завал из стволов и сучьев, а под ними — то, что называлось раньше штурмгруппой. В живых осталось восемь человек, тридцать два было ранено, остальные — убиты. Надо было срочно отходить, благо к этому времени уже стемнело. Грунский позвал хохла.

— Петро! Срочно гони мне свой ПК и все патроны! А вы уходите!

Карпенко было заартачился. Олег резко оборвал его:

— Ты что, хрен тебе в одно место, не понимаешь, что только ты сможешь их вывести? Закончите отход — вернешься за мной! Давай, давай, хохляцкая твоя морда, через пять минут будет уже поздно!

Азеры подняли цепь пехоты в наступление через семь-восемь минут. И отступили — из сада заработал одинокий пулеметчик, быстро меняя позиции и короткими прицельными очередями прижимая атакующих к земле. Его решили подавить залпом из гранатометов с трех сторон. Не вышло. Вокруг Олега за несколько минут разорвалось несколько зарядов, которые, впрочем, особого вреда ему не принесли, кроме сильного звона в ушах, осколки же секли сучья и застревали в стволах поваленных деревьев. Вторичная попытка пехоты атаковать сад стоила азерам еще нескольких трупов. Вот тут-то они и раскошелились, засадив по единственному бойцу противника залп очередной тачки с НУРСами. Этого «гостинца» Грунский не осилил: три осколка — в ногу, плечо и спину — позволяли ему теперь только ползать. Он и уполз с опасного места в единственно оставшемся направлении — назад, к своим позициям. А что? Он честно продержался полчаса, за которые его группа успела унести и раненых, и убитых в безопасное место. Олег полз наугад, в кромешной темноте той самой дорогой, которую днем проскочил минут за десять-пятнадцать. Теперь же пришлось тащиться долго, до тех пор, пока не услышал где-то поблизости голос Рашидки, вышедшего в ночь встречать его.

— Алька, земелька, это ты?!..

Когда вконец измучившийся татарин допер, наконец, на своем горбу нелегкую ношу к передовым постам, вернувшийся с поля боя санитарный «УАЗ» был полон. Оказывается, новый рубеж по итогам прошедшего боя армяне все же отстояли, но вот удерживать его уже было некому. В связи с этим поступил приказ: отойти на старые позиции, но вначале эвакуировать всех раненых и убитых. Первыми подбирали тяжелораненых. Санитар, бегло осмотрев и наскоро перевязав русака, пришел к выводу, что пару часов подождать тот сможет. И уехал с «УАЗом» в тыл. Рашид, посидев возле Грунского, вскоре ушел на свой пост, и Олег остался совершенно один — живой, среди сложенных в ряд трупов. И так тоскливо и одиноко стало у него на душе — впору заплакать, если б мог..

Через некоторое время донесся гул со стороны армянского тыла, а чуть позже и выхлопы, характерные для «Шилки». Скоростная машина на полном ходу буквально пролетела через поле по линии фронта, ведя беспрерывный огонь из всех четырех стволов в сторону Тапа. И снова все стихло. Над местом битвы воцарилось безмолвие, воспринимаемое с трудом после всей дневной катавасии. Стемнело, и на густо зачерневший небосвод кто-то щедрой горстью принялся вышвыривать сверкающее просо — звезды. Вместе с темнотой пришел адский холод, а «скорой» все не было…