– Как генерал генералу, должен вам сказать, что мне необходима еще одна, последняя.
– Привези ее из Китая.
– Нет, она должна быть из Америки. И совершенно определенная женщина.
– Нет, – сказал Ободе, – больше ни одной.
– Эта – самая важная для меня. Я просто должен ее получить. Если вы скажете «нет», я уйду в отставку.
– Из-за белой женщины?
– Из-за особенной женщины.
Ободе задумался, обхватив подбородок широченной, глубокой, как пещера, ладонью.
– Ладно. Но это будет последняя.
– После нее, генерал, мне уже никто не будет нужен. Она – мастер своего дела, – заверил Батлер.
– А ты говоришь, что со мной трудно договориться, – заметил Ободе. – И последнее, генерал Батлер: не думай, что легенды врут, или, что генерал Ободе дурак.
Он положил тяжелую руку на плечо Батлера.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что, что, ты думаешь, я не заметил. Ты все это время наблюдал за тем хвостиком под кустом и думал, что нет здесь никакого хищника, коли ты его не видишь. И удивляешься, что ящерица выскочила на солнце неизвестно почему, так ведь?
– Да, пожалуй, это то, о чем я думал, – сознался Батлер, удивленный тем, что Ободе заметил его интерес к кусту.
– Очень хорошо. Рад, что могу объяснить тебе суть дела. Если ты не можешь что-то увидеть, это не означает, что этого не существует. Так вот, хищник все-таки есть.
– Я не видел ни крыс, ни птиц, но все еще вижу тот хвост.
Ободе улыбнулся:
– Да, ты видишь этот хвост, но иди сюда быстрее, не то ты его не увидишь.
Когда они подошли к кусту. Ободе развел зеленую листву.
– Смотри, – сказал он, улыбаясь.
Батлер взглянул. Да, хвост был, но это было все, что осталось от ящерицы, торчавшей из пасти толстой лягушки.
– Спасаясь от опасности, можно иногда напороться на нее, – наставительно произнес Ободе, однако сам он очень быстро, буквально в тот же день забыл этот урок, не только отказавшись принять Римо Мюллера, но и приказав выслать его из страны. Немедленно.
В гостинице «Бусати» имелась система кондиционирования воздуха, но она не работала; в душевых были краны, но в них не было воды; красивые ковры на полу были заляпаны и изрядно потерты. В комнатах было жарко как в топке паровоза, в коридорах воняло канализацией. Единственное, что осталось от ее прежнего великолепия, была чистенькая брошюрка с выписанными на ней словами "Отель «Виктория» и нацарапанными поверх них карандашом словами "Отель «Бусати».
«Просторный, элегантный, оборудованный системой кондиционирования воздуха отель „Бусати“ предлагает вам такие удобства, которых вы не встретите больше нигде в Восточной Африке», – прочитал Римо.
Чиун неподвижно сидел на полу, его кимоно ниспадало с плеч. Римо расположился на краю широкой кровати с высокой бронзовой спинкой.
– Я слышал, конечно, что реклама привирает, – сказал Римо, – но это уж чересчур.
Чиун не ответил.
– Я сказал, что это слишком.
Чиун продолжал сохранять вид статуи.
– Папочка, ведь перед тобой нет телевизора. И ты не смотришь свой сериал. Так почему же ты не отвечаешь?
– Я смотрю свой сериал, – отозвался Чиун. – Я его вспоминаю.
Римо удивило, что он, в какой-то мере, разделяет чувства Чиуна по поводу утраты дневного показа мыльных опер. В течение многих лет они служили для Римо постоянным раздражителем, но теперь, когда их не стало, ему было жалко Мастера Синанджу.
– Это дело о Уотергейте продлится недолго, Чиун. Твои сериалы скоро возобновятся.
– Я знаю.
– Так нечего сидеть, уставившись в стену.
– Я не в стену уставился. Я вспоминаю. Тот, кто может вспоминать хорошее в своей жизни так, будто оно настоящее, может быть счастлив всю жизнь.
– Ну ладно, дай мне знать, когда ты кончишь вспоминать, и тогда мы поговорим.
Римо взглянул на часы. Оперы Чиуна заканчивались всегда в 3 часа 30 минут пополудни. Он засечет время и посмотрит, как точно Чиун чувствует время. Когда на часах было 3 часа 27 минут, Чиун повернулся к нему.
– Ты ошибся, Чиун.
– Ошибся? Какую глупость ты еще придумал?
– Глупость? Сериал заканчивался в 3 часа 30 минут. Сейчас только 3 часа 27 минут, а ты уже закруглился, – торжествующе сказал Римо. – Не досмотрел целых три минуты. Любой ребенок обладает, наверное, лучшим чувством времени. Три минуты – это много.
– Три минуты – не так уж много для того, кто всю свою жизнь посвятил глупостям, – сказал Чиун.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты забыл об этих торговцах-зазывалах. Это я не смотрю. Я не пользуюсь стиральным порошком.
Читать дальше