Олег Приходько - Прыжок рыси

— Спасибо, — ответил Евгений без энтузиазма.

— Надо же, — снова покачал охранник стриженой головой, — и мать, и сестра… А ты им кто?

— Никто. Врач я. Психиатр.

Водитель спал на заднем сиденье, и Евгений долго не решался его будить, опасаясь, что если Ярик с Оксаной вышли у какого-нибудь кинотеатра «Факел», то поиск видеокамеры придется отложить на неопределенное время — до «выздоровления» Ярика и его возвращения домой.

Водитель никак не мог проснуться. Сообразив наконец, чего от него хочет этот предельно вежливый человек, постарался вспомнить.

— Ну да, ну да, — потер он пальцем переносицу, — были такие. Она уже готовенькая, а он злой какой-то… С видеокамерой, все правильно.

— Куда вы их отвезли?

— Куда?.. М-мм… Я сегодня уже стольких отвозил-привозил!..

— Вспомните, пожалуйста. Он мне очень нужен.

Водитель прикрыл глаза, пошевелил губами.

— Ну да, ну да. Помню, как же. На Столичное шоссе я их отвез.

— На Столичное шоссе?.. А куда именно?

— Точно. Столичное шоссе, 44. Длинный такой дом. У подъезда напротив гостиницы Гостелерадио высадил.

— Шутите? — едва вымолвил Евгений.

— Почему? Точно тебе говорю. Она еще сумочку у меня оставила, я их в этом подъезде догнал.

— А квартиру?..

Квартиры, конечно, водитель не знал.

Евгений поплелся к остановке знакомого кольцевого трамвая, надеясь, что у того, кто все это с ним проделал, на большее выдумки не хватит. Даже если бы он выиграл по лотерее «волгу» и канистру бензина в придачу, то и тогда усомнился бы в равноценности выигрыша и своих сегодняшних скитаний в быстротечном времени и чужом пространстве.

«Не нужно думать, читатель, что государство отделено oт «якудзы», как школа от церкви. Не верите? Почитайте ежедневную газету «Ямагути-гуми», которая выходит тиражом 100 тыс. экземпляров. Там, помимо приветствия «отца семейства», вы найдете много полезных советов и объявлений, юридическую справку, список осужденных за последнюю неделю и даже страничку литературного творчества особо одаренных «якудза». (B переводе с японского название газеты звучит примерно как «Бандитские ведомости». — П.К.)

Никто не вправе запретить добропорядочному «якудзе» купить себе немножко акций какой-нибудь корпорации, будь это судоверфь в Киото или химзавод в Осаке: «якудза» выгодна японской Власти и потому легальна.

Только ханжа или недалекий человек способен увидеть в этом содружестве зло: если оно и есть, то явно меньшее из предоставленных на выбор. Догадывается ли такой ханжа, почему в Японии нет проблемы уличных беспорядков, ограблений граждан и их квартир?.. У налоговой полиции японцев не хватит, чтобы проконтролировать работу публичных, игорных и прочих подобных домов — и тут на помощь приходит «якудза». Пусть ответят ханжи (к коим, я полагаю, вы не относитесь, читатель) переведутся ли в Японии люди, которые хотят хорошо жить и плохо при этом работать? А лучше — не работать вообще?.. Даже недалекий ответит: едва ли. А как называются такие люди?.. Преступниками, читатель. Преступность в Японии была, есть и будет, увы. Вот тамошняя власть и рассудила: пусть «якудза» будет хотя бы на виду, потому что если с ней ссориться — окажусь в затруднительном положении я сама. А когда страдает Власть — страдают и те, кто эту Власть привел: люди («электорат» по-японски. — П.К.). Причем привел — заметьте — истинно демократическим путем!

Не нужно думать, мол, раз они бандиты, то не способны участвовать в политической жизни страны. Кто призывает народ отбить у традиционно проклятых русских священные северные территории?.. «Якудза». Кто подавляет выступления «левых»?.. Власть?.. А как же быть, в таком случае, с демократией?.. Не-ет, читатель. «Левых» подавляют «ультраправые» — они же «якудза». Вдруг возникнет необходимость отшлепать каких-нибудь демонстрантов или забастовщиков? А Власть запятнанной быть не должна, тем более кровью.

Как же заблуждаются те, кто считает, что от преступности до политики — один шаг. Ложь! Нет там никакого шага. Ни одного!..»

Впечатление о многочисленности украинской диаспоры в Приморске оказалось обманчивым. В подъезде дома 44 напротив гостиницы Гостелерадио проживала единственная Оксана с типично русской фамилией Абрамова.

Несмотря на то, что лифт в подъезде не работал, Евгений с мазохистским удовольствием взбежал на восьмой этаж, вдавил кнопку звонка восьмидесятой квартиры и держал ее до тех пор, пока дверь не отворила заспанная, всклокоченная женщина невысокого роста, с черными кудрями и злыми глазами. Она вперила в незнакомца неосмысленный взгляд, скрестила на груди руки и покачнулась на босых ногах. Поза должна была означать «что надо?» или «попробуй войди!».